| ПОЭЗИЯ | Выпуск 24 |
|
Кое-что об Аксельроде МУ-МУ Хотел стать ангелом... И вот, живет на свете аксельрод. Рисует тушью кучу тел, а сам почти уже истлел. В китайской гуще плещет свет. Он ярок так, что смысла нет. В тертуллиановом краю мычу я песенку мою. * * * На работу еду, еду, на работу в никуда. Буду я работать в среду, а потом опять когда? А потом, пардон, в субботу. А потом во вторник... Черт! Едет, едет на работу вечный сторож аксельрод. КОММУНАЛЬНЫЕ ПЛАТЕЖИ За стихи плачу по счетам. Газ зажгу и поставлю водицу. Поднимается пар к небесам, H2O превращается в птицу. Ну, а я превращаюсь в ничто, созерцая пейзаж осторожно, погружаюсь, подобно Кусто, в ту пучину, где выспаться можно. АВТОБИОГРАФИЯ ПО ДАРВИНУ Слова любви шептал подругам, когда на члене танцевал упругом. Теперь не помню, звали как тех краснозаденьких макак. Был кистепёрой тварью я, дополз до самого Кремля. Был динозавром, был питоном, единорогом был, драконом... Вдруг полустанок "Человек". Как хорошо быть рыбой хек! КОТ В МЕШКЕ С телом один на один некий живет господин. Слушает сердца толчки. Смотрит на мир сквозь очки. Страшно разинув свой рот, Вселенную жрет аксельрод. Пятясь назад сквозь кишку, Космос бурчит корешку: "Ты - инфузория, брат. Таких не берут даже в ад. Ох, протоплазмы сопля! Эх, инфернальная тля!" Мысли мяучат в башке: "Холодно в теплом мешке". * * * Живи, как земляной червяк, не поддаваясь чарам мысли. То электричества пустяк. Заразы-мифы вдруг прокисли. Сижу, лишившийся всего, на ветхом стуле. Похоже, Господи, того, меня надули. БАЛЛАДА О БУТЕРБРОДЕ Линней-Кювье, Бальзак-Золя, живописатели природы. Земля-семья, семья-земля, космические бутерброды. Неутомимо, день за днем, сознаньем мажет Бог пространство. Мозг-масло думает: живем... Какое хамство! И растопырив пятерню, бреду во мраке. Непостижимое меню в земной клоаке. Почти готовый бутерброд жду поглощенья. Ням-ням, товарищ аксельрод, проси прощенья. * * * Я был наивным сопляком. Ходил на Малую Садовую. Дул кофе. Писал кипятком, увидев девочку хипповую. С приятелями пил вино. Сидел часами на скамеечке. Вот-вот одиннадцать. Темно. Бренчат последние копеечки. МОЛИТВА Эго-эго, и-го-го, почемучка ничего. Пятьдесят безумных лет Вертит "я" велосипед. Надоело цепь крутить. Научи, Господь, не быть. * * * Забудь про слово бытиё, Его как нет, так не было, не будет. Минувшее - лишь это мумиё - мозг препарирует и любит. * * * Слушай музыку пареной репы, буль-буль-буль бесконечно родной. До чего перед нею нелепы все дела потеряшки земной. Пища, кров, смерть, любовь и разлука. Задан душеньке строй роковой. аксельрод - извлечение звука в глубине тишины мировой. ПЕРЕВОД С КОПТСКОГО Распластает Творец, как лягушку, аксельрода на смертном одре, и отправят прохладную тушку отдыхать в гробовой конуре. Будет ехать автобус лениво на свидание с черной трубой. Облака, белоснежнее пива, копоть быстро доставят домой. * * * Есть в безнадежности кромешной какой-то горьковатый свет. Летит огонь. Огонь неспешный. Сгорает "да". Сгорает "нет". 2003 СПб., Черная речка |
|
|
|