| ПОЭЗИЯ | Выпуск 77 |
|
В КИРИЛЛОВОМ МОНАСТЫРЕ Стрижи поселяются возле жилья, Высокое небо над кровлями келий Стригут целый день, и давно б надоели, Терзая терпение, словно шлея, Но братия служит об этой поре, Молясь и молясь – допоздна спозарани. Всё лето цветут луговые герани, Сиротски ютясь в монастырском дворе… Ступаю по камням истории днесь. Стрижи и герани – вне лета Господня, И крепок Кирилл преподобный сегодня, Но я не паломник – сегодня и здесь. Как странно – я странноприимный поэт, Мне велено в храме следить за свечами, О, сколько надежд восковыми плечами Поддержит их слабо струящийся свет! И за день расклад оказался не прост: Всех более здравий несут к Николаю, Поспешно огарки из гнезд вынимаю, Как много их надо – спасительных гнезд. Как долго горит дорогая свеча, Грошовые гаснут – скажу по секрету: В них качества нету, известна поэту Цена дешевизны вещей и харча. Но службу стою – не за хлеб, не за соль, И нравится мне православный платочек, Здесь корни лишаются всех оболочек, Взрывая мою застарелую боль. Отец Феодосий с глазами Христа, Меня причастив, пошутил между делом – Помог ли Кирилл моим рифмам несмелым? Помог – погремушка моя не пуста. Прощаюсь: что было неладно – винюсь, И поясно мы поклонились друг другу, Душа моя в древность вернулась по кругу, И я превратилась в далекую Русь. Я славное время, я племя славян, Пронизана светом его неделимым Так остро за то, что живу нелюдимом, – Всегда он безмолвен, всегда безымян. И мудрый отец Феодосий проник – Количеством лет многократна чужбина, И сердце для сердца хранится глубинно – И смысл постигается вмиг. 2005, Вологда * * * Всё это было не со мной – У лет пролетных за спиной, И верст прогонных за стеной, – И чувств ответных нет. И много чести тем делам Вновь вызывать в душе бедлам, Я их не прячу по углам И не зову на свет. Я открестилась навсегда, – Где пролилась моя руда, Там не осталось ни следа, Душа не лазарет. В ней нынче холод ледяной – Глядеть на прошлое спиной, Всё это было не со мной, В чужом раскладе лет. ДУША ЗЕМЛИ Цветы – душа земли. Я говорю себе: пока не поздно, Гляди, гляди – они еще цветут. И странно, что за наше наслажденье Они себе не просят ничего. Цветы всегда, как мудрость, бескорыстны. Но добровольно я плачу им грустью. Прекрасное без грусти – невозможно. Ведь время – необъезженный табун, И у него безжалостны копыта. А красота – хрупка и беззащитна. Душа земли раскрылась в летний день, Чтоб связь найти с душою человека. АВГУСТ Мокрый август – вид усталый, Стали поздними рассветы, И цветов осталось мало – Пижма золотого цвета И еще иван-да-марья. В порыжелых жестких травах Семена шуршат – их много. И жируют птицы славно Перед дальнею дорогой. С огорода тянет прелью. И телок не ищет вымя. Небо серой акварелью Осени выводит имя. * * * Не постелить себе соломки, Как в знойный полдень косарю, Жизнь превращается в обломки, А я ее боготворю. Я от себя самой скрываю – Проговорилась лишь строка, Какая тяжесть болевая Легла на кончик языка. И перед горечью бездонной Мой щит трепещет у виска Души, бесправной и бездомной, Но не поверженной пока. * * * Что знаю о себе сама? Наверное, не очень много. Озарена свечой ума Всего до первого порога. За ним – запретная черта, Но мне дознаться так охота – Какою кровью налита Моя подземная работа? Там – счет запасов и затрат, Я не вожу свои салазки И не плачу за результат, Живу нечаянно по-царски. Там голый провод, плазма, суть. А мне осталось лишь немного – Ее трудов не обмануть И этим не обидеть Бога. * * * Господи, прости меня За усталость и обиду, За тяжелую планиду – Не удержит пятерня. Нет ни правил, ни игры – Всё всерьез и самотёком, Бьет внезапно, словно током, – Разберешься на махры. Через два незрячих дня Соберешься, – ну, да ладно. Улыбнуться надо складно. Господи, прости меня. |
|
|
|