Новый год

НОВЫЙ ГОД

Декабрь.
Последняя роза восходит в саду
Навстречу низкому солнцу.
Корабль
Года на ходу,
Подминая водоросли
Памяти, покидает гавань суеты.
Взрослые,
На охоте за подарками для детей
Так, что сомкнутые зонты
Плотно покрывают полотно тротуара
Живым слоем.
В поисках идей
Толпа наваливается прибоем
На магазины,
Сухим остается лишь берег у стойки бара.
Где, заказав мартини,
Местное одиночество пережидает праздники
В компании из самих себя, точнее в пустыне,
Под телевизор, где чудеса пластики
Представляют крысиный король,
Щелкунчик и иже с ними.

Роль
Нового Года всегда в надежде,
Которая есть функция от неопределенности
По страху.
Не вдаваясь в подробности
Математики, полагаясь на интуицию,
Выжить, если события вдруг порежут
С размаху.
Коалиция
Из наряжённой ели плюс тепло близких –
Это крепость.
Она сторожит водораздел времени,
Уходящего «по-английски»,
Без прощания,
В движение стрелок над рисками,
В январский бутон,
Уже вызревший, как обещание,
Что все будет хорошо. Без сомнения.

Январь.
Полыхающие цветы магнолии –
Как чайный сервиз, накрытый на ветки без листьев.
Как увертюра тепла. То ли
Так бликует фонарь,
Что они отражаются в твоих глазах, то ли
Новогодняя ночь вообще лишена смысла.

54 СЕНТЯБРЬ

Спасибо Тебе. Иногда поднимаешь к груди,
Чтоб смотреть Твоим взором, куда разрешает душа.
И увидеть не то, что еще впереди,
– С этим ясно, –
А чтоб попытаться понять Твою руку,
В движенье карандаша,
В ней зажатого.
Чтоб, в отсутствии звука,
Этот, в частном
Заложенный смысл, согревал а не жёг.
Чтобы не было жарко
На коротенький миг
Ощущая до рези в глазах
Твой пронзительный свет.
Благодарность, что я, не сорвавшись на крик,
Пережил этот шок.
Да за то, что сумел унести, Ты не наказал.

Только нет.
Не на землю смотрел я – она не жива.
Ослепил меня сад колосящихся душ.
Это чушь.
Конечно же, полная чушь.
Только странные в горле застряли слова.

РОМАНТИК

Да, моя дорогая, я последний романтик
Отшумевшего века.
Как твой неприжившийся бантик
На косе, обрезанной лет сто назад.
Я меряю время приблизительной вехой.
И, как вор-карманник,
Прячу свои глаза.

Не-пришей-кобыле-хвост,
Я прописался в эпохе,
Где книги – рухлядь, а слово – звук.
Я на фоне заката торчу вопросом,
Что даже в мухе
Не вызывает испуг.
А мне вот –
Страшно.
Что невод
Пустым выходит из раза в раз.
И никому до этого дела нет.
Я последний романтик, набросок карандашный.
Карикатура на склоне лет.

Да, моя дорогая, этой жаркой осенью
Я опять напридумывал про весну и надежду.
А на самом деле, если вывесить простыни,
То ничего и не было между нами, здешними.
И теперь, пробираясь
Переулками прошлого,
Я улыбаюсь
Своей наивности.
Единица измерения пошлости
Пока не найдена.
И, видимо, нету необходимости.

Содержание

Дальше