| ПОЭЗИЯ | Выпуск 11 |
|
* * * Не в церковь я хожу – на острова. Последние жемчужины модерна опутывают ржавая трава, бетонные заборы Коминтерна. Легко идти сквозь дачный лабиринт навстречу ветру Финского залива. Невы мерцает эластичный бинт, и жизнь прохладна как жестянка пива. * * * На островах живей небытиё, оно растворено в осеннем променаде. Летает втихомолку вороньё, и пустота играет на эстраде. Руины философские торчат из праха увядающей природы. Деревья-книги шелестят. Не листья здесь пинаешь – годы. * * * Давным-давно в ЦПКиО гремела музыка. Зимой дымились пирожки. Гуляла публика. С американских гор, вопя, катились школьники, и в белых фартуках тогда стояли дворники. Повсюду продавались раскидайчики, речные бегали трамвайчики, и были мы пушистыми как зайчики. * * * Морской проспект фатально пуст. Троллейбусы не чаще всплесков духа. Над золотом дрожит валютчик-куст: всё заберет зима-старуха. Насилуют пространство бегуны, гребцы каналу вспарывают брюхо, трамваи с Петроградской стороны, как насекомые, в мое вползают ухо. По островам ступает Робинзон, не с Пятницей, но с преданной бутылкой. Желтеет Поднебесная – газон, и падший лист вступает в связь с затылком. * * * Крестовский остров – вотчина Басё. Развалины прекрасного далёка. Спасибо, прошлое, за всё, с тобою нам по-детски одиноко. Я завершаю свой маршрут, и жертвенное пламя листопада притихший озаряет пруд... Лягушки вымерли. Так надо. * * * Дуб Петра Первого умер, а я его помню живым. Вместе с бабушкой русской часто гулял под ним. Дуб Петра Первого умер, теперь это пень давно, нет больше бабушки русской и много еще кого. * * * А на Елагином пирует тишина. Река в залив течет устало. Здесь пьян бываешь без вина. И Летний театр кажется Поталой. * * * Острова – это просто стихи, где слетают с деревьев фонемы. Облака словно рифмы легки, и давно отцвели хризантемы. Здесь не надо искать ничего, ты свободен, свободен как птица. Но сознанье свободней всего, – ни журавль оно, ни синица. Это музыка дальних морей, это шорохи вечного сада... Вдоль аллеи плетется еврей, выпадая из общего ряда. * * * Перед тьмой и космическим холодом вдруг взрывается мир красотой: каждый атом становится золотом, каждый лист – безупречно святой. По законам осенней алхимии утонченные льды октября, снегопада летящие линии превратиться должны в снегиря. * * * Ноябрь. Первое число. Деревья голы как скамейки. Куда все листья унесло, кто пропил осень до копейки?! Теперь притащится зима, с ней летаргия на полгода. В потёмках будет грызть дома тварь петербургская – погода. * * * Проходят лето и зима, проходит осень и весна проходит. Проходит всё, но остаётся тьма, в которой что-то колобродит. осень 1998 г. |
|
|
|