| ПЕРЕВОДЫ | Выпуск 11 |
|
В Иудейских горах Этот город в крови твоей льется давно, Ты – как саженец, взросший на скалах его, И пришедших из Йемена утверждено С ним пяти поколений прямое родство. Этот город в твоей протекает крови, Знаешь сердце его и окраин миры! В нем – видения детства и первой любви, Ты душою с ним связан с начальной поры. Этот город, в крови он струится твоей, С ним смеешься, и если склубится тоска, Если хлещут дожди и метет суховей, Силы черпаешь в нем, пережившем века. Этот город в крови твоей плещет, бурлив, И в лице твоем – отблеск его и, нежна И светла, как листва серебристых олив, Серебрится в твоих волосах седина. Этот город в крови твоей мчится всегда, Эти горы сквозь годы она пронесла. Имя этих вершин носишь ты – Йехуда, И цветет в твоей жизни – на склоне – Эйла. Разлука Уже забылся пламень ранний, И на весах воспоминаний – Вся тяжесть лет и зим. Уже распалась вязь наитий, Как платья свадебного нити, Вдруг превратившись в дым. Уже легло разлуки слово И дверь захлопнулась сурово, И стал родной чужим. Цыганка Темной улицы прохлада, Дымка утреннего сна. Оседает листопада Золотая желтизна. Будит спящих скрип телеги. То, шурша, ползет она, То продребезжит в разбеге... Где же лошадь? Не видна... Лишь в дерюге полосатой Смуглое сопит дитя, И залег цыган усатый, Улыбаясь и свистя. А косматая цыганка Гнется в снасти упряжной. Все равно горда осанка, И семейство – за спиной. И по листьям и по лужам Пробираясь босиком, По часам сменяясь с мужем, Все бугры берет рывком. Сквозь бессчетные ночлеги Вечно движется арба, И всегда в одной телеге – Вся семья и вся судьба. Бухарест Сыновья Авраама И скончался Авраам... и погребли его Исаак и Исмаил, сыновья его. Бытие, 25, 8-9 Прельщенная яркостью видов, Под солнцем, чей пламень упрям, Вступаю я в Город Давидов По тысячелетним камням. Торги, закоулков ухабы, Святыни в чаду толкотни. Евреи вокруг и арабы, Едва отличимы они. Ведь здесь – Исаак с Исмаилом, В них – семя твое, Авраам... Пусть ненависть с гневом и пылом Иссякнет, постылая нам! О любви В ней – лекарство для души унылой... Жаждущим, как Божий дар, дана, Распознавши боль, волшебной силой Эту боль и усмирит она. Лечит язвы от бессчетных терний, Гонит грусть и дарит юный пыл, Над твоей дорогою вечерней Зажигая тысячи светил. Знают все – иного нет приюта В людном одиночестве, в тоске... Вся – стремленье к голосу чьему-то, К чьей-нибудь ласкающей руке! Гостья сердца, как она желанна! Но из сердца в неизбежный час Ускользает, поздно или рано, Не прощаясь, покидает нас. Но однажды может к нам вернуться, Изменив обличие свое... Мы всю жизнь стремимся прикоснуться К шелку царской мантии ее. Будь живым Дней жестоких мрачный ад. Польша, глушь полей. В яме пятеро сидят, затаившись в ней. Пищи ждут. Ее сулил в полночь принести Хуторянин-сторожил... Или он в пути? Вот уж нет его два дня. Что-нибудь не так? И, отчаяньем казня, наплывает мрак. Если что случилось с ним, все погибли тут, Все от голода умрут, жажды не снесут. Невозможно больше ждать, замыслы плетя. Горько обнимает мать малое дитя. Мальчик просит пить, и нет влаги не глотка... Он красив, ему пять лет, а судьба тяжка! Вот заснул он тяжело, медленно затих, Но решение пришло в беспощадный миг. В этой яме – только смерть, а вокруг – поля, Ходит ветра круговерть, нивы шевеля. Ой, Йохевед, ветхих дней, Моисея мать! По волнам пришлось и ей первенца послать! Словно Нил, течет река бесконечных нив... Чья протянется рука, сына сохранив? Вот мой первенец, твой путь! Ты теперь один, И нельзя, чтоб кто-нибудь понял, чей ты сын. Выживи среди чужих, только будь живым! ...Зыбь колосьев полевых льется перед ним. Еврейский мальчик в гетто Еврейский мальчик в гетто, В кольце враждебных стен, В круженье тьмы и света, Стоит, сдаваясь в плен. Пойдет он, голоногий, В коротеньком пальто, По ледяной дороге И не спасет никто. Желта звезда Давида, И – смерть со всех сторон. Горька его обида, Готов заплакать он. Стоит он, слаб и тонок, И, взятый на прицел, Вольется, как ягненок, В поток гонимых тел. Он смотрит утомленно, Но этот смутный взгляд… Им больше миллиона Детей в упор глядят. Давно убитый где-то Лишь криком этих глаз Взывает он из гетто: «Не забывайте нас!» |
|
|
|