"Вероника"

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Ресторан на Съездовской

Начну дневник так же, как и его закончу:

Перерезанное от уха до уха горло и изумленное выражение лица Вероники. Пол вдруг выскользнул у меня из-под ног, и я едва удержался, чтобы не стукнуться носом о грязный линолеум. Попробовал подняться, но сил хватило только на то, чтобы опереться рукой о пол и приподнять голову. Руки стали ватными, все тело онемело и перестало мне повиноваться.

Перебирая старые бумаги, я нашел части романа, публиковавшегося только в отрывках. У меня возникло желание воссоздать роман и обстоятельства, приведшие к его написанию. Это желание так и не возникло бы, если бы в один из зимних вечеров я не встретился с Вероникой, которую уже несколько лет потерял из виду, и я мог бы еще следующие несколько лет не увидеть Веронику, если бы не зашел в ресторан на Съездовской, и мог бы не зайти в ресторан на Съездовской, если бы не пустяковое наблюдение за сосулькой, свисающей с карниза старинного трехэтажного дома, как раз над входом в ресторан.

Стояла обычная петербургская зима: морозы вперемежку со слякотью. После нескольких дней холодов внезапно потеплело, и над улицами нависли прозрачные сталактиты, грозя каждую минуту свалиться на головы прохожим. Я прогуливался по Съездовской линии и, проходя мимо ресторана "Kalinka", увидел над входом сверкающую каплю в виде восклицательного знака. Когда я уставился на карниз, стараясь не пропустить момент отрыва капли от основания, возле меня с визгом остановился автомобиль, и из него с наигранно-радостным восклицанием вылезла Вероника. После нескольких оживленных фраз мы зашли в этот ресторанчик и пообедали. Вначале для возбуждения аппетита съели несколько холодных блюд и закусок. Больше всего мне понравился овощной салат по-французски.

Этот салат готовится из 150 г. вареной моркови, 150 г. вареного сельдерея, 100 г. консервированного зеленого горошка, 100 г. соленых огурцов, 100 г. репчатого лука, 100 г. яблок, 300 г. майонеза и соли. Морковь, сельдерей, огурцы, яблоки нарезаются кубиками, репчатый лук шинкуют, все перемешивают с зеленым горошком, солят, заправляют майонезом и подают в фарфоровых тарелочках.

И вот за этим салатом я и вспомнил нашу с Вероникой прошлую встречу. Мы с Вероникой симпатизировали друг другу. И хотя один из нас является лишь спутником другого, именно через одного из нас другой связан с остальными. Наши с Вероникой отношения выражались прямой линейной связью:

А – автор,

В – Вероника.

Итак, за салатом я вспомнил мои приключения, которые начались после нашей с Вероникой прошлой встречи. Из этих воспоминаний и должен составиться текст романа. Мысль о том, что смогу его восстановить, заставила меня испытать сильную гордость и волнение. Я непроизвольно распрямил плечи, слегка приподнял подбородок и принялся за роман.

Глава 1. Похищенное ожерелье

Отдых на террасе. Прохладное пиво и порция раков. Появление Вероники. Ожерелье Аппельбаумов. Красавчик Кеша.

Приключения начались утром в один из летних дней. Я сидел на террасе кафе "Orient" на первой линии Васильевского острова, глядя на прохожих и потягивая прохладное пиво, – удовольствие, которому я всегда предавался в жаркое время года. В "Невском" пиве, которое я предпочитал, мне нравился хмелевой аромат, приятная горечь и винный привкус. На столе по обыкновению лежала порция раков. И время от времени, устав смотреть на прохожих, я обсасывал клешню-другую.

Мне казалось, что в целом жизнь вполне удалась. При мысли об этом я непроизвольно распрямил плечи и приподнял подбородок.

Именно в эту секунду в мое мирное существование вторглась Вероника и сделала это со свойственной ей бесцеремонностью. Вероника, высокая, молодая, но уже потасканная блондинка с грустными глазами села за мой столик, достала пачку сигарет и прикурила от моей зажигалки. Выпустила струйку дыма и, любуясь ее густотой, сморщила носик и спросила:

– Привет! Ты помнишь меня? Я – Вероника, – сказала она и без всяких предисловий продолжила: – Ты когда-нибудь слышал об Р.Н. Аппельбауме и его жемчужном ожерелье? – И тут же добавила: – Ты по-прежнему частный детектив и процветаешь? У тебя шикарный костюмчик! Судя по тому как ты выглядишь, у тебя водятся денежки.

– Нет, – отозвался я. – Об Аппельбауме и его жемчужном ожерелье я ничего не слышал, и денег у меня нет.

– Тогда как ты взглянешь на долю в несколько кусков.

Я взял из ее пачки сигарету и закурил.

– Я знаю об этом деле уже пять лет, – сказала Вероника. – Банкир Аппельбаум купил ожерелье для своей жены. Тогда оно стоило сто тысяч, в баксах разумеется, а сейчас – еще дороже. Тому, кто его найдет страховая фирма обещает вознаграждение в двадцать пять тысяч баксов.

– Его что, кто-то похитил? – спросил я.

– Ну вот, наконец-то до тебя дошло. – Она положила сигарету в пепельницу, не погасив, как это часто делают женщины.

– Все эти годы ожерелье искали, но не нашли, жемчужины исчезли. За этот жемчуг одного парня по имени "Красавчик Кеша" упрятали в "Кресты", – продолжала рассказ Вероника. – Кто-то видел у него ожерелье и донес на него. Все говорит о том, что он грабанул квартиру Аппельбаумов и выкрал ожерелье. Красавчик Кеша – его так называли, из-за шрамов на лице. Лицо разбили в драке осколками бутылки. Суду вряд ли удалось доказать, что жемчуг взял именно он. Жемчужины так и не нашли, но парня посадили.

– Догадываюсь, что это длинная история. Может быть, выпьешь пива?

– Никогда не пью днем, даже пива, а то можно спиться.

– А что же тогда делать эскимосам? – усмехнулся я. – У них там, на севере целое лето день.

Вероника посмотрела, как я сделал очередной заказ и продолжала:

– Так вот, того парня зовут Иннокентий. Он провернул то дельце один и никому не проговорился ни словом. Он просидел семь лет и подошел под амнистию.

– Где же он спрятал жемчуг? Может быть, в тумбочке?

– Послушай, мне не до шуток. Я знаю, как до них добраться.

Мне предстояло услышать увлекательную историю о жемчужном ожерелье. Это соображение заставило меня испытать некоторое волнение.

Тем читателям, кто тоже переживает при чтении этой захватывающей истории, я предлагаю выпрямить плечи и приподнять подбородок, что помогает сосредоточиться, и приготовиться слушать дальше.

Я же перед продолжением рассказа затянулся сигаретой и оглянулся вокруг. Метрах в пяти от террасы стояла незнакомая молодая женщина в легком бежевом костюме и неотрывно смотрела на меня.

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Описание героя

Это начало романа "Вероника". Перелистаю несколько страниц.

"Ах", – пролепетала Вероника, опустившись на Сашины бедра. Их тела застыли, оцепенев от неловкого наслаждения.

Это цитата из первой главы романа. Вообще же роман делится на несколько частей. Каждая из них описывает определенный мир и происходящие в этом мире события. Конечно, прежде всего, нужно отметить, что роман написан в традициях детективного жанра. Героя романа отличает беззастенчивая откровенность и отличное знание законов расследования преступления, не говоря уже о горячем убеждении в исключительности своей личности, способной "уравновесить" все ее пороки и недостатки. Да и что такое порок и нравственный недостаток перед судом принципиально-аморальной, цинической "философии жизни"? Герой романа считает, что там, где речь идет о поступке существенно не что и не как, а кто. Героя зовут Александр. Ему тридцать четыре года. Он не женат, работает частным детективом. От его лица ведется повествование. Он выражает мнения и чувства автора. И все-таки он и автор – это не одно лицо. Образуется некий треугольник:

С – Александр (Саша).

Как же завязывается фабула? Сюжет развивается так стремительно и вызывает столь сильное волнение, что проследить за его ходом можно только распрямив плечи и приподняв подбородок, что концентрирует внимание. Возвратимся, однако, к началу романа:

Глава 2. Начало поисков

Кресты. Художник Боб. Разговор в камере. Ключ от квартиры. Начало поисков.

Я принял серьезный вид и приготовился слушать дальше.

– Парень уверял, что никогда не видел и не держал того жемчуга в руках, и, возможно, кто-то этому и поверил. И все же жемчуг у него был, но больше его никто и никогда не видел.

У меня запершило в горле, но я промолчал. Вероника же продолжала:

– Однажды в "Крестах" Красавчику Кеше удалось раздобыть бутылку дешевой водки, и у него развязался язык. В камере вместе с ним сидел один парень по прозвищу Художник Боб. Он рисовал пятидесятирублевые купюры, за что и получил десять лет. Срок у него уже подходил к концу. Кеша по пьянке и рассказал ему, что запрятал жемчуг где-то на Лиговке.

Я посмотрел за ограду террасы. Незнакомка в бежевом костюме все еще была на том же месте. "Что же ей нужно?" – подумал я и подался чуть поближе к Веронике, чтобы ничего не пропустить из ее рассказа.

– А, наконец-то до тебя стало доходить. – Вероника улыбнулась. – Художник Боб уже больше пяти лет снимает у меня комнату, а на уме у него одно – водка. К тому же он разговаривает во сне.

– И что же, он тебе все рассказал?

– Конечно, нет. Но ты же меня знаешь. Сейчас он мой единственный жилец, и я просто начала прислушиваться к его разговорам с самим собой, когда проходила мимо его двери. Таким образом, я узнала достаточно, чтобы поднажать на Боба. В конце концов он раскололся и обо всем рассказал мне. Ведь он довольно симпатичный малый, и я ему верю. Он знает, где можно разыскать Кешу. Художник Боб сам намерен заняться этим делом, но ему нужна помощь.

Я испытал некоторую тревогу, невольно выпрямил плечи и приподнял подбородок. Затем снова подался вперед и спросил:

– Где же этот Иннокентий?

Вероника усмехнулась и покачала головой.

– Об этом он так ничего и не сказал. Об этом, а также о том, как теперь звать Красавчика. Он, может быть, где-то на севере, а может и совсем рядом в окрестностях нашего города. Знаю только, что Красавчик за это время женился и приобрел крупного пса – ньюфаундленда. Боб Кешу где-то поблизости видел и кое-что разузнал про него, но Кеша его вроде бы не заметил.

– А что этот Красавчик делает в наших краях?

– Здесь он жил до отсидки, здесь же сидел в Крестах. Ты же знаешь, преступник всегда возвращается туда, где погорел. А главное – где-то здесь он запрятал жемчуг. Я узнала, что обо всем этом Художник Боб рассказал своему закадычному приятелю, такому же пьянчуге, парню без подбородка и с длинным носом. Как его зовут, не знаю, но знаю, что он ошивается где-то в Гавани.

– Ну, ладно, – сказал я. – Но захочет ли Художник Боб разговаривать со мной?

Вероника вздохнула. – Я же сказала, что ему нужна помощь. Он хочет встретиться с тобой. Но он чего-то боится. Иди к нему сейчас же, пока он опять не набрался. А это может быть надолго. Если тебе удастся найти жемчуг, я претендую на половину доли. Вот тебе мой адрес и, кстати, адрес компании, застраховавшей жемчуг.

Она достала из сумки блокнот и ключ, и записала оба адреса.

– Хорошо, я поговорю с Бобом, и мы найдем этого Кешу с его жемчугом, – сказал я, хотя совсем не был в этом уверен.

Это чувство тревоги и неуверенности заставило меня перед тем, как отправиться к Бобу, распрямить плечи и слегка приподнять подбородок. Это сосредоточивает. Тоже предлагаю сделать и читателям.

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Двуединый образ героини

Так завязывается фабула. Откроем роман наугад:

– Ах, – пролепетала Вероника, опустившись на Сашины бедра. Их тела застыли, оцепенев от неловкого наслаждения.

Итак, это цитата из первой части найденной нами рукописи романа "Вероника". Каждая часть романа описывает определенный мир и происходящие в этом мире события. Уже при самой беглой характеристике произведения мы сталкиваемся со следующей особенностью: то, что можно назвать содержательным анализом произведения ("выявление темы и идеи", "характеристика образов", "язык и стиль"), естественным образом приводит к выдвижению онтологических гипотез и может быть формализовано в понятиях семантики возможных событий. Например, такие довольно обычные для литературоведческого анализа вопросы, как: "является ли главная героиня Вероника той самой, с которой мы познакомились в первой главе романа, или фигура ее не однозначна, за ней все время маячит кто-то другой, она раздваивается?", "кто же она? – Вера? Ника? одна и та же самая Вера и Ника во всех частях романа?", "в каком отношении симметричном или асимметричном – одна часть романа вытекает из другой?" и т. п., – вовсе не являются модально-семантическими вариациями на темы романа, а предопределяют его прочтение. Итак, отношения между автором, героем романа и героиней (в разных, во всяком случае, двух ипостасях) определяются четырехугольником:

B, H – Вероника (Вера, Ника).

Но почему в описании романа так часто встречается слово "итак"? Потому что оно, описание этого романа, определяется предыдущими текстами автора, с которыми читатель, однако, может быть и не знаком. Удастся ли мне, основываясь на найденных отрывках и предыдущих опубликованных текстах, восстановить роман? При мысли об этом я испытываю такое сильное волнение, что непроизвольно распрямляю плечи и приподнимаю подбородок. Но чувство тревоги не проходит. Вернемся все же к самому роману.

Глава 3. Смерть Художника Боба

Квартира Вероники. Комната Боба. Обугленные пятки. Вывернутые карманы. Пустая бутылка. Мертвое тело. Вид из окна.

Страховая компания была расположена тут же на Васильевском. Я потратил почти час, пока мне дали все сведения об ожерелье. Потом я отправился к Веронике. Мимо четвертой линии я прохожу несколько раз на дню, и поэтому дом, где жила Вероника, я нашел сразу. Поднявшись на третий этаж по довольно крутой и грязной лестнице, я позвонил в квартиру. Никто на звонок не отозвался, тогда я вынул ключ Вероники и сам впустил себя в запертую квартиру. Комната Художника Боба была, как объяснила мне Вероника, второй справа. На мой стук никто не ответил. Я толкнул шарообразную ручку и вошел в комнату. Длинный и худой, как жердь, мужчина лежал на кровати. Это, видимо, и был Художник Боб. В первую очередь я увидел его ноги, поскольку Боб хотя и был в штанах и рубашке, но ноги его были голыми и свисали с кровати. Возле щиколоток они были связаны веревкой.

Пятки ног у Боба были явно обуглены. Окно было распахнуто настежь, но в комнате воняло паленым мясом и горелым деревом. Электрический утюг и до сих пор был включен в розетку. Я поспешил вытащить из нее шнур.

Нужно было прийти в себя. Беспокойство, испытанное мной, заставило меня невольно распрямить плечи и приподнять подбородок. Я прошел на кухню и нашел в холодильнике начатую бутылку пива. Допив его, я вернулся в комнату и огляделся. Из мебели в комнате было только самое необходимое. На окнах висели тюлевые занавески, сквозь которые проглядывал мягкий солнечный свет. Пиджак от коричневого костюма в красную полоску висел на стуле с вывернутыми карманами, а все что раньше находилось в них, было разбросано на полу. Рядом с ножкой стула валялась пустая бутылка "русской" водки. На Бобе были брюки от этого же коричневого костюма. Карманы брюк тоже были вывернуты. Ключи, мелкие деньги и носовой платок лежали на кровати рядом.

Художник Боб был довольно большого роста – метр восемьдесят пять, не меньше, имел реденькую каштановую шевелюру и маленькие глазки. Установить их цвет было трудно. Это были просто глаза широко раскрытые и совершенно мертвые. Руки были связаны веревкой, которая тянулась из-под кровати.

Я осмотрел труп в поисках ножевых или огнестрельных ран, но ничего похожего не обнаружил. У Художника Боба не было никаких повреждений, если не принимать во внимание ноги. Похоже на шок или сердечный приступ, а может, и то и это вместе и привели его к смерти. Тело еще не охладело. Кляп во рту был теплый и мокрый.

Я протер все, к чему притрагивался, потом подошел к окну комнаты. Оно выходило на улицу, к которой от дома вела узенькая асфальтированная дорожка. И тут я увидел на дорожке машину, в нее садились двое, оба небольшого роста. Мужчину я разглядеть не успел, а девица была смуглой, с длинными черными волосами. А чуть в стороне на улице стояла молодая женщина в легком бежевом костюме и смотрела на мое окно. Через несколько секунд машина выехала на мостовую. И только после этого я отошел от окна и вышел из дома.

Так я узнал о смерти Боба и о его убийцах. Я был сильно встревожен. Читателям, испытывающим, что не удивительно, при чтении этой главы романа сильное волнение, я предлагаю слегка распрямить плечи и приподнять подбородок. Это помогает расслабиться.

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Любимое блюдо

Вспоминая о вкусах Вероники, прежде всего, нужно сказать, что она любила поесть. Ее любимое блюдо было "запеканка из сморчков (или строчков)". Оно состояло из 300-400 г. сморчков (или строчков), 1-2 столовых ложек муки, 1 стакана сметаны, 2 столовых ложек сливочного масла, соли, зелени укропа.

Рецепт запеканки прост:

Сморчки (или строчки) перебрать, тщательно промыть, прокипятить в течение 10-15 мин, воду слить (отвар этих грибов, сморчков (или строчков), использовать нельзя), грибы, сморчки (или строчки), промыть холодной водой, нарезать кусочками, обжарить в масле, посолить. К грибам, сморчкам (или строчкам), добавить муку, хорошо их перемешать, положить в глиняный горшочек или на эмалированную сковороду, залить сметаной и запечь в духовке. При подаче грибы, сморчки (или строчки), посыпать зеленью укропа. Запеканку из сморчков (или строчков) Вероника любила запивать анисовой, слегка сладковатой, настойкой. Когда пьешь эту настойку, мир видится в розовом свете, испытываешь такое чувство гордости, за сотворенное в нем, что невольно распрямляешь плечи и приподнимаешь подбородок, разглаживая уже успевшие образоваться на шее морщины.

При всем при том, перелистывая дневник, я обнаружил и горькие строчки, записанные, очевидно, после очередного застолья.

Потому что у нее была губа не дура, и сама она не дура поесть, Вероника была не дура, когда была молода и когда уже нет, будто боялась прозевать жратву, поесть была не дура, будто боялась, что завтра не будет жратвы, смертельно боялась прозевать жратву, Вероника все время ела, ела все подряд, салаты и супы, супы и мясо, большими порциями ела, будто боялась, что последний раз, и так все дни, ела утром и вечером, ела днем, и запивала вином, вино пила, но не крепкое, не очень крепкое, Вероника пила много вина, после жратвы, после жратвы и до жратвы, пила вино, будто боялась, что завтра не выпьет, и много ела до вина, до вина и после, и так все дни, но Вероника умерла не от обжорства, умерла от любви.

Так я все время думал о Веронике, пока писал дневник, где отмечал все мои встречи с Вероникой, начиная с того дня, когда после нескольких лет разлуки увидел ее у входа в ресторан на Съездовской.

Глава 4. Беседа на террасе

Удивление Вероники. Дележ денег. Рассказ о смерти художника. Кто из конкурентов скорее найдет Красавца Кешу?

Когда я вернулся в кафе "Ориент", Вероника все еще сидела на террасе там же, где я ее покинул.

– Ну и как? Быстро же ты обернулся, – сказала она.

– Дело на мази, – кивнул я. – Приготовься.

Вероника пристально на меня посмотрела.

– Ну же, – прошептала она.

– Теперь ты получишь ровно половину, – сказал я. – Художника больше нет. Его пришили... в собственной постели.

Глаза Вероники испуганно мигнули. Пальцы сжались в кулак. Губы побелели. Плечи невольно согнулись. Подбородок опустился. Все это выражало крайнюю степень тревоги и волнения.

– Послушай, – сказал я, – ничего не говори, пока я не расскажу все. Он умер от шока. Одна парочка ему подпалила пятки электрическим утюгом. Думаю, что умер он быстро и просто не успел им много сказать. Кляп был у него еще во рту. Девицу я успел рассмотреть: красавица-брюнетка с длинными волосами, лет двадцати пяти – тридцати.

Лицо Вероники побелело. – Это моя подруга, Цыганка Роза, любовница Боба – сказала она.

Хорошие же у тебя подруги. Когда я шел к тебе, то думал, что все это ерунда, но теперь я так не думаю. Если Боб им что-то успел сказать, то считай, что у нас ничего не выгорело. Правда, может быть, мне удастся найти Кешу раньше их. Эти парочка едва ли перед чем-либо остановится. Если же он перед ними не раскололся, то время у нас еще есть.

Читателям, все еще следящим за ходом сюжета, я предлагаю распрямить плечи и приподнять подбородок. Это помогает немного уменьшить волнение несколько снизить напряжение при чтении. Все развитие интриги, заложенной в романе, еще впереди.

– Кстати, ты не знаешь, что за женщина в бежевом костюме все время стоит недалеко от террасы и наблюдает за нами? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Вероника.

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Домашняя вечеринка

Раньше, когда еще мы с Вероникой часто встречались на ее домашних вечеринках, после салата из грибов и помидор по-португальски мы принимались за салат из домашней птицы по-итальянски. Вероника устраивала вечеринки в своей неуютной квартире и приглашала на них массу народа. Следуя своим варварским привычкам, Вероника относила пальто гостей, еще теплые внутри, в святилище спальни и сваливала их в кучу на постели. Я разливал напитки, а Вероника занималась изготовлением салатов. Особенно ей удавался салат из домашней птицы по-итальянски. Он приготовлялся из 300 г. вареного мяса птицы, 200 г. отварных макарон, 100 г. вареного окорока, 100 г. помидоров и 300 г. майонеза. Мясо птицы, макароны, окорок нарезались кусочками, помидоры разрезались на четыре части, все смешивалось с майонезом и солилось. Вечеринка быстро продвигалась к кульминации. Взору опоздавшего являлась громогласная толпа людей, зачем-то сгрудившихся в синем от дыма пространстве меж двух зеркал, до краев наполненных отражениями. Вероятно вследствие того, что Веронике хотелось быть моложе всех в комнате, она всегда приглашала женщин, все равно замужних или нет, которым в лучшем случае было очень далеко за тридцать, иные из них приносили из дому, в темных такси, гордую недоступность и красоту, которые они, однако, теряли в течение вечера. Никогда не устану поражаться способности общительных завсегдатаев субботних пирушек чисто эмпирически, но очень точно и очень быстро, находить общий знаменатель опьянения, которого они строго держатся до тех пор, пока сообща не опустятся на следующий уровень. Хотя некоторые из гостей были так или иначе связаны с миром искусства, не было ни вдохновенных речей, ни подпертых рукою голов в венках, не говоря уже о флейтистках. Вероника сидела на ковре в обществе одного-двух мужчин помоложе, в позе выброшенной на сушу наяды, с согнутыми плечами, опущенным подбородком и с лицом, покрытым бусинками блестящего пота, она угощала блюдом с орешками, держа его в протянутой руке, и звучно хлопая другой по атлетической ноге ближайшего соседа, удобно устроившегося на перлово-сером диване между двумя возбужденными, радостно расползающимися на составные части дамами. На следующей стадии начинались всплески веселья более буйного. Сосед хватал Веронику или другую проходящую женщину за плечо и уводил ее в угол, где донимал ее мешаниной одному ему понятных острот и сплетен, после чего она, со смехом тряхнув головой, вырывалась. Еще позже возникали спорадические проявления фамильярности между полами, шутовские примирения, чья-нибудь мясистая голая рука обвивалась вокруг талии чужого мужа, стоящего очень прямо посреди заходившей под ногами комнаты, и кто-то внезапно разражался кокетливым гневом, кто-то кого-то неуклюже преследовал – между тем, как я со спокойной улыбкой подбирал бокалы, росшие как грибы в тени стульев. Персонажей на вечеринке, как и в романе, было много, но я все время чувствовал, что должен еще появиться кто-то, кто существенно повлияет на дальнейшее развитие событий. Отношения между этим некто, автором и главными героями повествования можно выразить следующим образом:

K – Некто, оказавшийся Коротышкой

Этот некто вскоре появился. В романе он назван Коротышкой. Однако напомним вкратце ход событий. Я отправился на квартиру Вероники, чтобы поговорить с Художником Бобом. В квартире я обнаружил связанного, судя по всему, только что скончавшегося Художника, которого пытали раскаленным утюгом. Из окна комнаты я увидел отъезжавшую от дома машину. В машине находилась смуглая красотка и Некто, кого я не успел рассмотреть. Последуем за дальнейшими событиями.

Глава 5. Беседа дома у Александра

Возвращение домой. Встреча с Коротышкой. Предложение.

Я вернулся к себе, в дом за церковью Екатерины на углу Большого и Первой линии. У квартиры я обнаружил дожидающегося меня маленького роста мужчину с мягким округлым подбородком, густыми черными бровями и сальной кожей на щеках.

Он протянул мне два желтых от никотина пальца.

– А у меня к вам маленькое дельце. Можно войти?

Я переступил порог и подождал, пока незнакомец не прошел, и двери со скрипом не затворились.

Я сел за свой широкий письменный стол и предложил сесть моему гостю.

– Очень мило с вашей стороны заглянуть ко мне, – сказал я, – так какое у вас ко мне дело?

Он сел на стул, взял в зубы сигарету и поднял на меня глаза. Я ничего не говорил, только наблюдал, как его начинал прошибать пот. Судя по всему, он довольно сильно нервничал, плечи у него сгорбились, подбородок опустился. Наконец Коротышка заговорил.

– Имеете какие-то соображения? – осторожно поинтересовался он.

– По поводу чего?

– По поводу того, как мы могли бы провернуть одно дельце. Скажем, приобрести несколько камешков.

Коротышка усмехнулся, достал из кармана флягу коньяка и сказал:

– Давайте выпьем, все обсудим и закрепим сделку.

Таким образом, я познакомился с Коротышкой. Читателям, напряженно всматривающимся в раскручивание спирали сюжета, я предлагаю раздвинуть плечи и приподнять подбородок. Это помогает не упустить ни одной детали при чтении.

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Описание внешности Вероники

Я не успел описать салат из грибов и помидоров по-португальски, с которого мы начали на вечеринке.

Порция салата состоит из 300 г. вареных свежих грибов, 300 г. помидоров, 200 г. картофеля, сваренного в мундире, 200 г. маринада, приготовленного из двух частей растительного масла, перемешанного с одной частью лимонного сока, и приправленного солью. Грибы должны нарезаться кусочками, картофель – кубиками, каждый помидор разрезан на четыре части, все перемешано, посолено, заправлено маринадом и добавлено немного мелко нашинкованного зеленого лука.

Пока мы ели салат, я приглядывался к Веронике. Давно ее не видев, я успел забыть ее черты и манеры. А ведь я когда-то любил ее. Впрочем, это чувство прошло. И теперь мне кажется, что меня никогда не привлекали ни ее манеры, казавшиеся мне отталкивающе экспансивными, ни ее внешность, которую другие мужчины находили яркой.

У нее были широко расставленные глаза открытой, испуганной синевы с черными, лучеобразно расходящимися точечками. Переносье между подкрашенными густыми черными бровями всегда у нее блестело, как впрочем, и мясистые крылья ноздрей. Шероховатая поверхность ее эпидермы больше походила на мужскую, и даже при мягком свете бра ресторанного столика на ее тридцатилетнем лице видны были поры, глазевшие на вас как бы из аквариума. Она пользовалась гримом безудержно и поэтому неаккуратно, отчего на ее крупных резцах оставались следы губного карандашика. У нее были красивые светлые волосы, она обладала хорошей фигурой, но была на редкость неряшлива, и неряшливость эта у меня связывалась со стилем ее жизни. Ее прическа на пробор, с высоким пучком сзади, казалась бы диковатой и вычурной, если бы ее не одомашнивал нежный беспорядок на беззащитном затылке.

Все это так. Но, отмечая черты Вероники, за образом Веры передо мной всегда маячил и образ Ники. Она похожа на Веру, это один образ и все-таки не один. Я это чувствовал. Вспомнил строчки в романе, где говорится о Нике.

У нее были пронзительно голубые глаза цвета июньского неба, чистая дышащая летним теплом кожа. Она высоко держала плечи и подбородок, и казалось неведомой гостьей в этом повествовании, полном преступлений и трупов.

Рассматривая подробно Веронику, я подвел итог началу нашего знакомства. Итак, завязка романа состоялась. Это типично детективная история. Речь шла о жемчужном ожерелье семейства Аппельбаум, украденном неким Иннокентием. О местонахождении Иннокентия знал "художник" Боб. Я отправился на поиски ожерелья. Я вспомнил, как развивались события дальше.

Глава 6. Четыре ошибки героя романа

Выпивка. Размышление о четырех ошибках.

Мы выпили, и я сразу отключился. Наверное, этот мерзавец что-то долил мне в коньяк. Сквозь какое-то марево я видел, как появилась смуглая длинноволосая девица в белом платье, и вместе с Коротышкой эта парочка шарила у меня в карманах. Они негромко переговаривались. Я запомнил одну фразу: "Теперь в гавань", – сказала девица.

Когда я окончательно очнулся, день был уже в разгаре. Пока что мною было сделано четыре ошибки.

Читателям я предлагаю их перечень. Лучше всего выслушать его при распрямленных плечах и приподнятом подбородке. Это концентрирует внимание.

Первая ошибка – что вообще впутался в это дело, хотя бы и ради Вероники, вторая – что не вышел из игры, после того, как нашел Художника Боба мертвым, третья – что дал Коротышке понять, будто я в курсе дела, четвертая и самая серьезная – это коньяк.

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Общая классификация коньяков

Итак, я уже битый час рассказываю о девушке по имени Вероника. Как продолжить. Или прервать. Или начать еще раз. Но с чего. Можно с общей классификации коньяков:

Коньяк – крепкий алкогольный напиток. Спирта в нем содержится от 40 до 57%, а сахара от 0,7 до 1,5%. Коньяк может быть ординарным и марочным по аналогии с виноградными винами. Все ординарные коньяки содержат 1,5% сахара, а спирта в них содержится различное количество:

Коньяк 3 звездочки содержит 40% спирта, 4 звездочки – 41%, 5 звездочек – 42% спирта.

К числу марочных коньяков относятся: коньяк КВ, выдержанный, продолжительность выдержки 6 – 7 лет, КВВК – коньяк выдержанный, высшего качества, выдержка 8 – 10 лет, КС – коньяк старый выдержка более 10 лет, ОС – коньяк очень старый, коньячный спирт выдерживается в дубовых бочках 12-14 лет. Пить любой коньяк лучше распрямив плечи и слегка приподняв подбородок. Это помогает лучше ощутить его вкус.

Такова общая классификация коньяков.

Глава 7. Встреча с Длинноносым

Старик в фетровой шляпе. Заведение под вывеской "Все для пьющих". Встреча с Длинноносым.

Любой транспорт ведет в гавань. Через пятнадцать минут я был уже там.

Недалеко от остановки двое стариков сидели на ящиках в метре один от другого. Один из них со сгорбленными плечами и опущенным подбородком дремал, другой размышлял о чем-то своем. Я подошел к нему. На нем были вельветовые брюки и то, что когда-то было шерстяной курткой в черную и красную клетку. Его фетровая шляпа была так пропитана потом и пылью, что цвет ее трудно было определить. В левой руке старик держал короткую черную трубку, а грязными пальцами правой неторопливо, осторожно и с явным наслаждением вырывал из собственного носа длинные волосы.

– Тихое и спокойное у нас житье, – сказал он – Мне это нравится. Те, кто живет здесь, знают друг друга с рожденья до смерти, знают всех жителей этого места и его окрестностей.

Я, продолжая смотреть на старика, подождал, пока он с остервенением не вырвал из носа очередную волосину, и отправился дальше.

Сразу за перекрестком улица стала какой-то несовременной, сильно постаревшей, грязной и неряшливой, асфальт на тротуарах был в выбоинах, всюду валялся мусор. Я пошел по этой улице, огибая мусор. Вывеска, нависавшая над тротуаром, оповещала: "Все для пьющих". Тут же, рассматривая вывеску, стояла Незнакомка в бежевом костюме.

Миновав витрину, уставленную разноцветными бутылками, я вошел вовнутрь. Справа стояли несколько столиков, а слева была деревянная стойка, несколько игральных автоматов и бильярдный стол. Трое подростков крутились возле игральных автоматов, высокий худощавый мужчина с длинным носом и вовсе без подбородка играл сам с собою на бильярде, в зубах у него торчал огрызок погасшей сигареты.

Я сел на высокий табурет. Лысый мужчина с тяжелым взглядом поднялся за стойкой со своего стула, вытер руки о куцый фартук и блеснул в мою сторону золотым зубом.

– Сто грамм водки, – сказал я. – Вы не знаете, одного парня, которого зовут "Красавчик Кеша"?

– Да, – отозвался мужчина. – Нет.

Он налил что-то за стойкой в толстостенный стакан и поставил его передо мной.

– Пять тысяч.

Я понюхал жидкость, поморщился и поинтересовался:

– "Да" – это о водке?

Лысый показал мне бутылку с ярлыком "Синебрюхов. По старинным русским рецептам".

– Ого! – воскликнул я. – Не ожидал!

Я выпил водку, по вкусу напоминавшую разведенную хлорку.

Бармен снова блеснул золотыми зубами, вцепился своими лапищами в стойку и, подавшись ко мне, выдавил:

– Не понимаю вашего юмора.

– Я первый раз в вашем заведении, и найти в этом районе водку Синебрюхова, выполненную по старинным русским рецептам, было для меня неожиданностью, – пояснил я. – Вообще-то я разыскиваю парня по имени "Красавчик Кеша".

– По-вашему, я похож на человека, который знает, где Красавчик Кеша? – распрямляя плечи и приподнимаясь, медленно проговорил бармен.

Сейчас, на самом деле, наступает настоящая завязка сюжета. Тем читателям, кто, расправив плечи и подняв подбородок, напряженно продолжает следить за ходом действия, предлагаю обратить внимание на поступки появившегося персонажа.

Длинноносый подошел к стойке, заказал стакан водки и посмотрел в засиженное мухами зеркало. Получив стакан, он поднял его, левая сторона его рта чуть заметно дернулась, и глухой голос спросил:

– Как там Художник Боб?

Я провел указательным пальцем по горлу и удрученно покачал головой.

– Давно? – спросил Длинноносый.

– Сегодня, – ответил я.

Он опорожнил стакан, поставил его на стойку и сказал:

– Нужно поговорить.

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Пикник

Итак, в романе появился шестой персонаж, Длинноносый, который внес существенные поправки во взаимоотношение основных действующих сил. Эти связи между ними можно изобразить так:

К – Коротышка.

Д – Длинноносый.

Но вернемся к времяпровождению основных героев романа. Кроме обычных вечеринок, бывали, правда, не так уж часто, и пикники. Попробуем перелистать страницы романа и найти описание пикника. После нескольких попыток это мне удалось:

На пикник по случаю своего тридцатилетия и тридцать четвертых Сашиных именин белокурая Вероника надела просторную черную юбку, расшитую красными маками и пионами, безрукавку в белую с черным полоску, соломенную шляпу, висевшую за плечами на облегавшей шею резинке, и желтые летние туфли.

Как жаль, что в романе не описана сцена одевания. После утренней ванны Вероника вступила в юбку – голая (в ту пору она еще не признавала трусиков), влажными ногами и натянула ее, бойко шевельнув бедрами. Соблазнительная сцена. Правда, при этом никого не было, кроме подруги Вероники Цыганки Розы, полногрудой двадцатипятилетней женщины маленького роста, но большой несколько отталкивающей красоты.

Брюнетка Роза поверх кружевных трусиков и красных колготок надела сильно стягивающее талию белое платье, достопримечательностью которого был глубокий вырез на груди.

В тексте романа воспроизведены в качестве гипотез все возможные варианты развития событий, между которыми читатель должен выбирать (или, наоборот, не выбирать, а принять все варианты). Причем вербализованные гипотезы даются не только от лица автора, но и "принадлежат его героям" и излагаются в форме вопросов и предположений. "Собственно авторская версия" семантики возможных вариантов развития событий "растворена" в языковой организации текста и "проявляется" в результате как лингво-литературоведческого, так и логико-семантического анализа. Впрочем, в виду многозначности языковых выражений текста авторская версия также не является однозначной. Пока отметим, что в романе появляется еще один персонаж – подруга Вероники и любовница Художника Боба – Роза. Взаимоотношения героев выглядят еще более развернутыми.

Р – Цыганка Роза.

Вернемся все-таки к самому тексту романа.

Одевшись, накрасившись и надушившись, обе подруги были готовы в дорогу. Осталось только дождаться Александра. И он не заставил себя долго ждать – явился ровно через десять минут: одетый в безукоризненно отглаженный белый костюм и такую же сияющую белизной рубашку, держа руку на отполированном набалдашнике темно-серой трости, как всегда демонстрируя чистоплотность и изысканность вкуса. У дома ждал мерседес не самого нового образца и за рулем, распрямив плечи и приподняв подбородок, сидел шофер Терентий в кожаной куртке и кожаных перчатках, сейчас еще абсолютно трезвый, если не считать рюмку водки, выпитую за завтраком. (Шофер Терентий в сохранившихся частях романа больше не упоминается. Это лицо явно эпизодическое и не включено в графические иллюстрации взаимоотношений героев). В машине уже находились несколько переносных складных стульчиков и больших плетенных корзин с провизией.

Здесь мы еще раз ненадолго остановимся в цитировании текста и отметим только, что не так уж важно, какое из событий, происходящих в романе, действительно истинно, важно лишь, что оно кажется истинным в данном конкретном пространстве, среди данных конкретных персонажей (несколько перегружающих повествование), при тех конкретных обстоятельствах (значительно обременяющих сюжет), в которых происходит действие. Вернемся поэтому к описанию местности, в которой происходят события первой части романа, и к новым персонажам, появившимся на начальной стадии повествования. Мы прервали его в тот момент, когда Вероника, Роза и Александр едут на пикник отмечать jour de fetе[1]. Пропустим описание в романе петербургских улиц, минуя которые автомобиль выехал из города, и покатил по дорогам Карельского перешейка. Прошло два часа.

Из машины, слегка содрогавшейся на самом краю живописной пикниковой поляны, утонувшей в изрезанном очаровательными оврагами сосновом лесу, вышли Вероника, Роза и Александр. Разноцветная бабочка перемахнула поляну, вылетев с другой ее стороны, и сразу за ней показался еще один автомобиль – мерседес совсем нового образца, из которого друг за дружкой вылезли (Внимание: новые персонажи!) близнецы Котя и Мотя, молодая тетка Вероники Аделаида Аркадьевна, ее школьная подруга Муся и восемнадцатилетний балбес Кока.

Нужно сразу отметить, что эти новые персонажи в основной корпус романа не вошли, хотя и встречаются в разных версиях. И мы не будем графически изображать их взаимоотношения с основными героями.

Глава 8. Появление конкурентов

Спор о цене ожерелья. Рассказ о смерти Художника Боба. Описание конкурентов. Их появление.

Я привез его к себе домой, и мы сели за стол, уставившись друг на друга поверх стаканов с водкой. Длинноносый изучал меня своими близко посаженными глазами, по выражению которых ничего невозможно было понять. Изучал неторопливо, но очень внимательно, как бы суммируя впечатление.

Я выпил содержимое стакана и ждал. Наконец он заговорил своим глухим замогильным голосом:

– Какая цена? – спросил он.

– Двадцать пять тысяч баксов.

– Ну, это ты загнул! – крикнул он запальчиво, даже грубовато.

Я откинулся назад, закурил, выпустил струю дыма в раскрытое окно и проследил, как легкий ветерок подхватил дым и разметал по воздуху.

– Двадцать пять – это стоимость страховки. Сам знаешь, старик, – сказал я, – для этих камешков это небольшая цена. Я понимаю, ты недоверчив, но в таком духе мы можем говорить неделями и все без толку. Давай открывать карты. Где Красавчик Кеша?

Длинноносый сердито проговорил:

– Ты хочешь, чтобы я выложил свои карты на стол, а ты посидишь и полюбуешься на них? Так дело не пойдет!

– Так как же тебе понравилась эта новость? – усмехнулся я – Художник Боб мертв!

У него дернулись брови и уголок рта. Глаза стали еще более бесстрастными. Он весь как-то выгнулся, распрямил плечи, приподнял подбородок. Голос его вкрадчиво, едва слышно прошуршал:

– Как это случилось?

– Конкуренция, о которой вы и знать не знали, и ведать не ведали!

Тускло блеснув на солнце, появился револьвер. Я так и не понял, откуда он взялся. Зрачок у него был круглый и темный. Ощущение не из приятных, когда он смотрит прямо тебе в глаза.

– Не на того напал! – насмешливо заявил Длинноносый. – Я не настолько дурак, чтобы меня можно было обвести вокруг пальца.

Я сложил руки на груди, не забыв положить правую сверху.

– Никто не собирается морочить тебе голову. Художник Боб затеял игру с одной девчонкой, и она все у него выпытала. Но он все же не сказал ей, где искать Красавчика Кешу. Тогда она заявилась со своим боссом прямо на квартиру к Художнику Бобу и попыталась вытянуть у него все остальные сведения с помощью электрического утюга, подогрев ему пятки. Он умер от шока.

Мой рассказ не произвел на Длинноносого никакого впечатления.

– Что дальше?

– А ничего! – огрызнулся я, прикидываясь разозленным. – Какого черта! Я ведь от тебя тоже ничего пока не слышал, кроме того, что ты знаешь Художника Боба!

Он крутанул на пальце револьвер, по-прежнему не спуская с меня глаз.

– Красавчик Кеша жил в Гавани, а сейчас вместе с женой и псом – в Сестрорецке, – небрежно бросил он. – Это тебе о чем-то говорит?

– Да. А камешки все еще у него?

– Черт возьми! Да откуда мне знать?!

Он снова зажал револьвер в руке, направив его в мою сторону.

– А где же конкуренты, о которых ты говорил? – поинтересовался он.

– Похоже, что я оторвался от них, хотя и не очень уверен. Можно мне опустить руки и взять стакан?

– Бери. А как ты об этом деле узнал?

– Художник Боб снимал комнату у моей приятельницы. Она умная женщина, и ей можно верить. Художник Боб рассказал ей, а она пересказала мне. Ну, а после того... – как Художника Боба прикончили? На скольких же ты намерен делить? Моя половина, тут нечего и говорить.

Я налил себе еще одну порцию, сделал глоток и сказал:

– Черта с два!

Револьвер приподнялся на несколько сантиметров.

– Сколько же нас всего? – спросил он.

– Теперь, когда Художника Боба не стало, трое. Если удастся устранить конкурентов.

– Это те, что поджаривают пятки? Расскажи, что они из себя представляют.

– Мужчина лет пятидесяти, маленького роста, с мягким округлым подбородком, густыми черными бровями, сальной кожей на щеках, на макушке лысина, упитанный, но кишка у него тонковата. Девице – лет двадцать пять – двадцать восемь, очень смуглая, зовут ее Цыганка Роза, волосы черные и длинные, тонкие и красивые черты лица, последний раз видел ее в белом платье, характер жестокий, решительный. Вдвоем они опасная парочка.

Длинноносый беспечно кивнул головой и отложил револьвер.

– Пусть только сунут нос – сразу получат то, что положено! У меня здесь рядом стоит машина, сядем и махнем в Сестрорецк. Лучше всего оглядеться на месте. Только не приставай к Красавчику Кеше сразу с ожерельем, похоже, что он на этом немного свихнулся. Лучше поговори с ним о погоде или о разведении ньюфаундлендов, он от своего пса без ума. Я побуду в стороне. Очень уж он хитрый – набрался опыта в тюрьме. От него так и несет парашей.

– Отлично, – благодушно согласился я. – Я и сам давно интересуюсь погодой.

Длинноносый потянулся рукой к бутылке, налил себе в стакан на два пальца и выпил. Вставая со стула, поправил воротник, высвобождая из него свою челюсть без подбородка и выпячивая ее как можно дальше вперед.

– Только не ошибись, парень, работа предстоит серьезная, одними разговорами не отделаешься. Не исключено, что придется его похитить.

Длинноносый поправил полы куртки, потер ладонью тонкую шею. Я надел шляпу, убрал бутылку в сумку, подошел к окну и закрыл створки.

Мы шагнули к двери, и только я протянул руки к задвижке. как со стороны коридора в дверь кто-то постучал.

Внимание, читатель – наступает кульминация повествования! От того, как будут дальше развиваться события, многое зависит. Чтобы внимание не рассеивалось, советую читать последующую сцену, распрямив плечи и приподняв подбородок.

Я жестом показал Длинноносому, чтобы он стал у стены, а сам, чуть помедлив, открыл дверь.

Перед моими глазами возникли сразу два револьвера: один малокалиберный, а второй – «Смит и Вессон». Хозяева револьверов одновременно войти в комнату не могли, поэтому девица, Цыганка Роза, шагнула первой.

– Ну, погоди, умник, – сухо проговорила она. – Лапки – вверх! Посмотрим, достанешь ли ты ими до потолка!

Дневник автора.

(Попытка воссоздания романа.) Пикник (продолжение)

Прежде чем перейти к характеристикам каждого из персонажей, к развитию сюжета, и, наконец, ответить на главный вопрос, который должен волновать читателя: в какой степени предопределена судьба каждого героя, т. е. его сюжетная история, упомянем еще несколько персонажей, прибытие которых на пикник ожидалось, но они так и не появились. Итак, ожидались, но не появились, еще трое мужчин:

Дядя Вероники Даниил Евсеевич (в обиходе – Дуся), опоздавший на утренний поезд, полковник Вась Васич (в обиходя – Вася), не приехавший на пикник из-за приступа печени (в романе он сообщил запиской, что его печень повела себя, как татаро-монгол), и врач-гинеколог Дасий Евтихиевич (в обиходе Дася), домашний доктор Розы, тоже не оказавшийся на пикнике (причина неизвестна).

Рассмотрим все же взаимодействие действующих лиц в романе, в случае если бы еще трое персонажей появились на пикнике.