ПОЭЗИЯ | Выпуск 15 |
* * * Нет радости в морях, нет правды на земле, и власть твоя мала, и высь недостижима, где молодая плоть из облака и дыма под зеркалом луны летит на помеле. Ей плачет козодой, ей вербы гнутся в пояс, она летит на свет, который равен тьме, и звезды гончих псов внизу скулят во тьме, и жмутся потесней, дрожа и беспокоясь. Там в листьях и огнях мелькают чьи-то лица, и вместо славы там снотворная смола. Придется позабыть, придется измениться. Там холод и покой, и жизнь почти прошла. * * * До чего же ветрено в декабре – сносит прочь и свет, и огонь в костре. До чего же сильно метет с небес – что уже исчез с горизонта лес. Не смотри назад – прошлое темно, там уже в морях проступает дно, там из нежных вымыслов, колыбельных снов кто-то откликается на далекий зов. Это только сон – не смотри, замри, – это просто мрак с огоньком внутри, это память рушится, хохоча, скользя в те края, где некому ей сказать «нельзя». Но ни сила, ни слава, ни горний свет нам уже не вспомнятся на исходе лет, а что искал какую-то ерунду в темном небе или в старом саду. * * * Человек у порога: Ах, путники, ну почему вы кажетесь угрюмы, и медлите взойти на бриг, иль, скажем, на корвет, когда вы будете ловить сквозь пасмурные думы тот легкий, золотистый, тот зеленоватый свет? 1-й путник: Ступай домой, там крепкий стол и блюдо с пирогами, ребенок в люльке сладко спит, и пряха тянет нить, и не качаются полы под крепкими ногами, и больше нечего искать и не о чем просить. Человек у порога: Ах, я бы отдал этот стол и блюдо с пирогами – когда душа летит во тьму, к чему ей, скажем, стол, чтоб мокрой палубы настил качнулся под ногами и в отдаленный чудный порт мой парусник вошел. 2-й путник: Ступай домой, там дольний мир, который нам неведом, там женщина у очага пылает, как заря, и не потянется тоска за треугольным следом, и не глотают пустоту голодные моря. Человек у порога: К чему печалиться, когда ваш парус ловит ветер, и поцелуй далеких звезд девичьего нежней, и станет зеркалом вода однажды на рассвете, и дивный край над ней взойдет и отразится в ней. 3-й путник: Когда задержится душа в предсмертной полудреме, пред тем, как с палубы тугой рвануться в небеса, приснятся ей очаг и дым, ягненок на соломе, ребенок в люльке, дальний лай сторожевого пса. Человек у порога: Когда задержится душа на выбитой постели, пред тем, как на далекий зов рвануться из окна, ей будет сниться скрип снастей, и мгла, где еле-еле полоска сладостной земли, чужой земли видна. * * * "Делай что хочешь, только не бросай меня в этот терновый куст" (сказки дядюшки Римуса) Говорил я ему – не бросай меня в этот терновый куст: это дом мой родной, он цветет у меня за спиной. Там, где каждый лист дрожит, раздается хруст, отливают ягоды чернью и синевой. Говорил я ему – лучше жги меня на костре, сизый дым и так надо мной по ночам плывет, а в терновом кусте, на рассветной его поре меж колючими ветками сорокопут поет. Лучше в воду брось, потому что вода горчит, как терновая ягода и тот же отлив у дна. А в терновом кусте звезда на игле торчит, никому из ближних вот настолечко не нужна. Ах ты, братец лис, ты сенатора похитрей, не ходи у глупых выдумок на поводу. Я каких угодно тебе отыщу зверей, приведу их в лог и к терновнику отведу. Сам-то я домой не могу – слишком шип остер, что засел в груди, лапу левую теребя. Лучше погляди, какой у тебя за спиной костер, и какой роскошный омут подле тебя. * * * Чем втискиваться в брюки и сонеты не лучше ль сразу дернуть в самоволку – предатели, двурушники, поэты, двуустки, двуутробки и двустволки. Ну как тут возлюбить вот эти лица, из непромятой слепленные глины! Не лучше ль в одиночестве спуститься в зеленый дол, где бродят андрогины. Излишек плоти с недостатком плоти не сопрягая наспех на кровати, а закатиться в высь, куда едва ли и ангелы бесполые летали. Что океан, что суша – все едино, кто их любил, уже дошел до точки. Гуляй, Шекспир, по ветреным куртинам, гуляй душа в обнимку с оболочкой! |
|
|
|