| ПОЭЗИЯ | Выпуск 15 |
|
* * * А. Вулыху Тысячи маленьких бело-серых слонов слоняются по нашему городу и когда неожиданно мне случится сквозь сон ощутить их тихую поступь я просыпаюсь и вижу голубоватую тень от соседнего дома на талом снегу в золотистых рытвинах неба и слышу звон бубенцов по далекой спирали своих давних снов упований птица-тройка шуршит обмороженными листьями под окном и я твердо решаю хотя бы подмести пол – привести в элементарный порядок неуютный запущенный дом. * * * Где-то я знаю сейчас еще дышит песчинка на пустом холодном берегу бездонной речки где однажды было лето ветер вера шелестели лопухи стрижи кричали жизнь была бездомной сумасшедшей костер на мокром берегу дымился и до сих пор не можем вымолвить ни слова особенно когда луна * * * весенний горячий день быстро быстро ты остываешь слышу раскаты седых вожделений не утоленных ни здесь по весне ни там после смерти на небе. Черный робот тучи огромной медленно шевелит клешнями над голубыми садами нашей пропащей жизни. * * * Какие лопухи у нас на Ржевской! и не забыли же взойти а я не знаю какое завтра будет у меня * * * Любовь – хрупкая вещь не выносит испытания жизнью * * * Смотрю на дождь и снова все безнадежно как лет в шестнадцать * * * Б. Гаврилову крым – это стройные мужчина и женщина и бегущий впереди ребенок крым – это сердолик у тебя на дороге крым – это облака загорающие на склонах гор это белые бабочки цветущих каперсов и яшмовые ожерелья бухт это запах можжевельника и тамариска крым – это улыбка Волошинского божества в нашем разрушенном времени * * * Блёсткий от дождя Кузнецкий Мост темнее Лондона в пятнадцатом году. В руинах за плотными шторами теплится жизнь миллионных доходов... Кошачий труп в подворотне точно бабочка официанта. * * * Мода голенастых кобылиц табуном набегает с экрана. Томас-Стернс Элиот! – как ты смешон со своим фланелевым Пруфроком. Век тебя просто растабунил, протабунил и перетабунил... Прощай, Томас-Стернс. Свидимся ли где-нибудь? * * * Собака-нищенка вылизывает слякоть. Красивый вечер жизни в ноябре для тех, кому противны мы, что любим плакать над грязной лужей в собственном дворе. Мой друг в солдатской дармовой шинели. Ему меня чуть-чуть, но все же жаль. Мой сон кончается. Мечты осиротели. Оставить некому ни бирюзу, ни шаль. * * * Битое ли это стекло или лед? На руках у меня кровь или мел? Мой ли это вспоротый живот – или это ты в груде тел? Ощущаешь нёбо чужим и холодным, будто оно уже в морге, а ты еще здесь... Так распадалось в душе представленье о нашем единстве, о том, что мы тело страны, сил которой не счесть... * * * Ледяная лунная пустошь, ветра свист и дальний знак метро, да душа, распахнутая настежь, – скрип и визг. Все пусто и мертво... Полно, жизнь кипит, как приглядишься: разве не вихрятся мат и зык, мышца пьяного не шевелится, не скрежещет где-то грузовик? Русскою родною пуповиной легкие и сердце обвиты – вздох, который хрип наполовину, даль, в которой гибели черты. Элегия Вечерние лучи на стеклах мозаичных мерцание парчи в вибрациях скрипичных о милый триолет ландо кабриолет и чумовой барак за рощицей масличной Психоделическая реальность У принцессы Нефертити был череп отверстым и благостная улыбка покоилась на лице как будто мир немножко пьян от тумана как будто теплое море шевелится где-то чуть-чуть и нильский песок розовеет в голубоватом свеченье украшенном клинописными силуэтами тростника нет ни больных ни бедных ни брошенных ни одиноких голодных собак грубых слов грубых мыслей желания отомстить уничтожить нет чувства отчаянья и невозвратимых утрат ни ожидания смерти есть только любовь огромная Бога как этот струящийся ветер никогда не кончающийся никогда не кончающийся не прерывающийся ни на минуту пока маленькая дырочка в черепе впускает его в себя Все что нужно для этого – просверлить дырочку под наркозом и никогда не искать никаких истин Молитва Город, огромный и непреодолимый, тянется из конца в конец Вселенной. Супрематические квадраты, треугольники, могильники старых и добрых смыслов. Разверзается Вечность под ногами промчавшихся по истории всадников с их колесницами возками обозами тачанками Тигры Вселенной Неужели Господь мы ничтожные рядовые Твоих вселенных не заслуживаем знать почему Ты наказываешь болью и кровью отмечаешь болью и кровью награждаешь болью и кровью как сына своего на Кресте. Что значит верить в Тебя, Господь? Нет сомнения в могуществе Твоем, Господь, и отсюда вся горечь. Счастливую, светлую жизнь прожила я, Господь, и вот Ты один у меня остался. * * * Захотеть клубничного варенья бы, или прочитать стихотворенье бы, или что-то белое мелькнуло бы, с неба выпавшее, и в груди кольнуло бы. Вы ее утратили – любимую, мы же потеряли – ненавистную, и над нами крышку века стылую забивают ангелы, насвистывая. |
|
|
|