| ПЕРЕВОДЫ | Выпуск 20 |
|
Плач Сон да смерть в опереньи орлином По ночам будоражат затылок. Над златым человеческим ликом Ледяною сомкнулась волной Вечность, и на дикие рифы Напоролась пурпурная плоть. Вот и стонет жалобно голос По-над морем. О сестрица тоски штормовой, Посмотри, как под звездами тонет Жалкий челн, Как немотствует ночь. Вороны Кружат над черным перелеском, На кронах голосят. Олень Встревожен, внюхиваясь в тень Их крыльев, поднят криком резким. Они колеблют до основ Округу, и скудеют нивы, И ждут, нахмурясь прозорливо, Беды от этих крикунов. Их падаль сладкая зовет На север, и взмывает стая. И воздух связки надрывает Под траурный их перелет. Гродек Смерть по ночам доспехами гремит В осенней чаще, в поле золотом, На голубых озерах, и мрачнеет солнце, Закатываясь. Ночь омывает Погибших воинов, их дикий вопль, Извергнутый из рваных ртов. Но там, на выпасе, растет Красное облако, пристанище гневного бога - Лунная свежесть пролитой крови. Все дороги ведут к черному пеплу. Под золотою сенью звезд Тени сестриц в спящем лесу колеблются, Приветствуя душу героя, его окровавленный лик. В камышах им чуть слышно вторят черные флейты осени. О гордячка-печаль! Твои алтари - Полымя духа - сегодня питает великая скорбь Нерожденных потомков. Хоэнбург В доме пусто. Бродит осень в комнатах; Изливается луна сонатой. На окраине хмурого леса проснешься. Думам твоим конца нет: белоснежный лик человека - Нипочем ему времени шум. Зеленая ветка склонилась над грезами. Вечер и Крест; Пурпурные руки певца приласкали Звезду, Встающую в окне осиротелом. Такая тьма, что содрогнется путник И, поднимая веки, вдаль посмотрит На человечью долю. Серебристый в коридоре шепот ветра. Топь Попутный ветер черный. Шепчет тростник иссохший В топях безгласых. По стылому небу Дикие птицы проносятся Над хлябью сумрачной. Смятение. В гнилых лачугах Бьет матовым крылом распад. Калики-деревца на ветер плачутся. В таверне сумрачно. Дорога к дому Оправлена в молчанье стад печальных. Ночь наступает. В серебристых водах клокочут жабы. Элису Когда в трауре оглашает чащобу дрозд, Это, Элис, погибель твоя. Пей прохладных источников горную синь. Пусть на твоем челе выступит кровь Давних легенд, Пусть оно изойдет смутой птичьих полетов. Легкая поступь уводит в пурпурную Виноградину-тьму. Много лучше наполнить ладони рассветом. Поющий терновник Твоим взглядом обласкан. Давно же ты умер, Элис. Твое тело взошло гиацинтом, В котором вощеные пальцы свои омывает монах. Мы превратились в немые пещеры. Оттуда кроткие звери выходят И отходят ко сну - тяжелеют их веки. На висках твоих - черные росы, Золотце ветхой звезды. |
|
|
|