Музыка средневековья

I

Романские, готические, – все,
Кто с вечностью уж вышел на свиданье,
В беспамятстве, величье и красе
Обыденности высятся – и зданья, –
Но музыка! – уста не разомкнёшь,
А звуки переимчивые льются,
Да так и пропадают ни за грош,
А всё же привыкают и смеются.

II

Ну что там примелькалось второпях,
Когда, необоснованному рада,
Реликвия, уснувшая в цепях,
Не требует ни славы, ни уклада? –
И так нерасторопен перерыв
Басов, не прибегающих к нажиму,
Что надобно, понятие открыв,
Выискивать, что так непостижимо.

III

Раскинет ли нам руки на ветру
Погожим днём красавица младая –
Мне кажется, я тоже не умру,
А выживу, владея и рыдая, –
А надо бы с насущным совладать,
Досужее устроить понемногу,
Да некому извечность передать,
Хоть веруем в поверье и подмогу.

IV

Как стрельчатое смотрится окно
Для взоров, позарез непостоянных,
Сегодня лишь мне видится одно
Сгоранье инструментов деревянных, –
И кто ещё из чаши расплескал
Напитком по чащобам, по колосьям,
Колеблемого полюса вокал
С широтами и всем многоголосьем.

V

Быть может, в мае суть его видней,
Вбирающего частности искусства,
И веянье намного зеленей,
И что-то в нём от честности и чувства –
Акаций ли изгиб, что сероват
В качающейся дымке под фатою, –
И я уже совсем не виноват,
Но ведаю, что брезжит за мечтою.

VI

Иль парками, как предками, сильна
Страна моя, шумящая листами,
Иль ты здесь процветаешь, солона,
С незыблемыми вкраплена крестами,
С мостами и воителями – вглубь
Земли моей, о музыки сохранность? –
И что там для тебя ни приголубь,
Не трогает времён непостоянность.

VII

Отравою на кончик языка
Иль клейкою размывчатостью тени
Ты нравишься, не спросится пока
Подспудная разбросанность сирени, –
И лекари, отзывчивые вдруг,
И лошади, жевавшие губами,
Для верности не выраженный луг
Тиарой приподнимут надо лбами.

VIII

Как фольгою измявшейся хрустит
Неслыханное лакомство сиротства,
Мне кажется, никто не отомстит
За выпуклую прелесть превосходства, –
И выпады похожести пройдут,
Как доводы из рыцарских романов,
И выдумки дорогу перейдут,
И выгодам уже не до обманов.

IХ

Как вспыхнувшая на небе звезда
Спешит себя создать без основанья
И трепетность без лишнего труда
Угадывает веры очертанья,
Мы радуемся исстари весне,
Доверившись просчётам и причудам,
И вымыслы, воскресшие во мне,
Оправдываем сговором повсюду.

Х

С фонариком, пронизывавшим, чтоб
Укладывалось лето под полою
И ласковое пение взахлёб
Пронизывалось мерой, как иглою,
Мы отбыли туда, где напоказ
Дремали безысходности литавры,
И липовая просека вилась,
И были безыскусственностью мавры.

ХI

И дерева пронзительная суть,
Прогулок непристойность и пристанищ,
Смирилась бы однажды как-нибудь,
Когда ты восхищаться перестанешь,
Как Гендель, задевая за хребет
Струну обоснования мирского,
Вынашивая издавна обет
Средь торга опустевшего людского.

ХII

Черёмух, точно знахарей впотьмах,
Загадочные вижу я фигуры,
И ночь смутна, и огнь горит в домах,
И отзвуки на редкость белокуры,
И слипшиеся веки фонарей
Вещают, в обещаниях витая,
О таинствах толковых словарей,
Заречные наречья приплетая.

ХIII

Таясь и угождая наугад,
Еловые откидывая ветки,
Ты видывал уверенней стократ
Ступени, обрывавшиеся редко,
Замшелости певучесть на камнях,
Целительное, длительное, злое, –
И, еле переспрашивая страх,
Золой распоряжался и смолою.

ХIV

Язвителен Востока приворот
И вызубрено Средиземноморье –
Народов зарождавшийся оплот
Нуждался в самомненье и подспорье, –
Желанные взрослели города,
Куражась над округою шелковой,
Но тянет их неведомо куда
И тошно им от песенки рожковой.

ХV

Воронье ли мы выдернем перо
Иль по ветру отправленные стрелы?
Полунощного рвения тавро
Европа выжигает оголтело –
Запахивая в лености халат,
Хурму предпочитая дарованьям,
Томит её Багдадский халифат
Своим существованьем и названьем.

ХVI

Наверное, воззренье, как талант,
Увязывало зори с бдлагодатью –
Здорово, Дюрандаль и Олифант,
Роландовы сподвижники и братья!
Покуда мы смятенье веселим,
Развеянное по миру, как опаль,
В молитвах воссиял Ерусалим,
И выдохся, и пал Константинополь.

ХVII

И взор скорбил, уставленный горе,
И земли, обретённые послеже,
Как персики в заморской кожуре,
Взрастали, покорителей разнежа, –
Дальнейшее сложилось прехитро,
На выцветших расправленное крыльях, –
Расплавилось неверий серебро
И розы обозначились в мерилех.

ХVIII

Ах, стало быть, и вновь не до побед,
Покуда расставаться не умею –
И высохшие кубки Ганимед
Протягивает ныне Гименею, –
Пока Сарданапала борода
У древности в заступницах – ещё бы! –
Воздушное пространство навсегда
Охватывает щели и трущобы.

ХIХ

И что ему до гимнов назывных
Цикадой разошедшегося барда
От вольности наследников прямых
До плачущего в хижине бастарда,
Чтоб лыка не вязавшая латынь
Пристроилась, как утренняя фраза, –
И зов его запрятала в полынь
Свирели утомившейся эмфаза.

ХХ

Велит ли наболевшее в груди
К неназванному часу потянуться? –
Ну что ему заждаться впереди,
Проститься, обратиться, обернуться? –
И что ему и святость, и почёт,
И чаянья, и муки, и коварство,
Покуда обрекает и влечёт
Средневековья чудное школярство.

Содержание

Дальше