И все-таки октябрь…

И все-таки октябрь…

1

И все-таки октябрь опять ко мне приходит
и бродит по саду в резиновых сапогах,
целит в меня ломкие стрелы свои,
охает протяжным и полным «О-о-о»
в горловину каминной трубы.
Не знаю, что делает он – ранит иль лечит
мою душу едва живую. Последнее хочет отнять
или дарит еще половину жизни.
Иль учит забывать и вспахивать себя,
кромсать и надрывать
как плугом взодран этот глинозем
по черным пашням.

2

Пришел. Одождил нивы и наполнил
озера, реки и ручьи.
Расширил росчисти, проторил тропы
заросшие в моем лесу.
Иду, подскальзываясь на желудях,
оборыши шиповника снимаю
с ломких веток
и благодарю за беспреградность
и за внятность открывшихся пространств,
за откровенность взгляда,
за ясность и за прямоту молчанья,
за горький урожай лесной последний
в исколотой ладони.

3

Уж наступил. В самое сердце оперся.
Держит, а в глаза не смотрит.
Руками ломкими меня обнимает
и держит и шепчет что-то
на своем языке безумном,
которому взаиморечить невозможно
и возразить так трудно.
Когда спрягаются в единый стройный ряд
судьба и жизнь, и нежность, и забота,
соленый труд любви, начала и концы,
ничто не забывается, а просто
в сплошной пролом времен
уходит насовсем.

4

Явился опять. То шепчет, то стонет.
«О-о-о…» – дымоходы стонут и выкашливают водостоки
холодные слезы твои.
На ощупь встаю, подзол выношу остывший.
Твоим ночным стараньям соревнуя,
латаю изгородь, креплю и горожу,
как будто оградить могу
зияющую пустоту дурных повторов.
Завар шиповника на чугуне
с запахом крови и дыма.
Неоктябримо мгновенье. Не верь.
Не проси. «О-о-о…» – увы, прошлое,
как выстрел в спину, необратимо.

5

Приходит.
Бродит в крови.
Под окнами шепчет.
Из углов забытых
опять выдувает
ломкие листья сухие.
Сухие листья
с прошлого года.

* * *

...и счастье – лишь минуты полторы.

Прикрыв глаза, неслышно повтори:
околица... из прежней жизни лица...

овчины запах... синие дворы...
кострище... брынза... сумерки... синица...
Вернешься ты. И всё тебе приснится.
Форель... зело... криница... Повтори.

(Перевод с украинского. М.Фишбейн, 1998.)

* * *

Приходят дни – ни охнешь, ни вздохнешь.
Все письма шлешь за горизонт событий.
Бывает так, что сам к себе не вхож.
Чем откровенней свет, тем занавес закрытей.
Чем тверже ход, запреты тем верней.
Чем речь прямей, тем злей непониманье.
Тем гуще кровь, чем холод ледяней,
и чем родней, тем дальше расстоянья
для поездов, что ходят в никуда.
А в никуде оглянешься и вздрогнешь –
лишь избы да тяжелая вода
по черным полыньям, как зеркала без дна.
Ты жил, ты кем-то был, любил, ты помнишь? –
Смотрись туда и узнавай себя.

Содержание

Дальше