| ПОЭЗИЯ | Выпуск 7 |
|
* * * Сначала восторг и отвага, потом наступает пора, когда оскорбляет бумагу постыдная легкость пера. Доселе покорные руки гадают: а если и впредь согласна на малые звуки тобою отлитая медь? А память, края образуя, вдали от друзей и врагов разводит бездарность с безумьем на должные десять шагов. А жребий единственный выпал, и медный рассыпался звон. Ты между. Ты медлишь. Но выбор – безумный – уже предрешен. И смех умножается на смех, и высится крик детворы, и жизнь начинается насмерть по правилам этой игры. Nel mezzo del camin В середине земного пути... Данте Nel mezzo del camin... Слепая пыль на веках. Полынная земля вздыхает о слепце. И черные дрозды на вересковых ветках, И темные шмели в нагорном чабреце. И там, где две судьбы сомкнулись над тобою, Где ты покорно жив и просто одинок, Рассудок натрудив сизифовой любовью, С ладони на ладонь пересыпай песок. Но, руки опустив, опять припомнишь имя, и сердце бьет любовь двенадцать раз подряд. А если боль твоя встречается с другими, смущенные друзья за что тебя корят? А это музыкант – не в званье кифареда, а в виде мудреца, скитальца, пришлеца. Затем, что вы родны по сумеркам, по бреду желанья и стыда, бегущих вдоль лица, затем, что нынче вам делить одни лохмотья смирительных одежд, невидимых почти, затем, что нищий дух, прикинувшийся плотью, наутро не найдет обратного пути, затем, что для двоих нет берега у Бога, затем, что так любить счастливцам не дано, затем, что, преуспев в искусстве монолога, чужие голоса он позабыл давно, затем, в конце концов, что платой за ученье у сумасшедших дней была твоя душа – покуда жизнь прошла, и обрели значенье бумага, свет огня и след карандаша. Nel mezzo del camin... Наставшее сегодня соленые ступни отерло о песок. непрошеная ночь плела слова, как сводня, зато в руке у дня стремительный смычок. Теперь открой глаза. Сейчас родится небо из облака и тьмы внезапной и навек. Прохожий человек просил вина и хлеба. Прохожий человек, прохожий человек.. Труби, победный рог, отраду пораженья, ведь все, зачем живем, в руке и под рукой. С ладони на ладонь, как вечное движенье, свободу и печаль, свободу и покой. * * * Беды выпрямляющий опыт, блуждающий звук мятежа, – и вот переходят на шепот ночные твои сторожа, и вот объявляется смута на дальних пределах ума, наследных бессонниц минуты и женского голоса тьма. До этой поры молчалива, моя откровенность впервой росла очевидцам на диво мгновенно и вниз головой. И кто-то с усердием лишним не первую службу служил, твердя, что забота о ближнем всегда пребывает во лжи, о том, что предчувствие выгод счастливые судьбы вершит, о том, что влюбленность – не выход, а только неловкость души. |
|
|
|