Этапы небольшого пути

I

Запах жареного исходил от газетных киосков. Все газеты, от самой большой и до самой маленькой, пестрели объявлениями: покупаем... продаем... учим... хотим познакомиться... лечим... и так далее...

Покупать Коляну было не на что, продавать – нечего, научить кой чему здешнюю публику он бы мог, но для этого время еще не настало, познакомиться очень хотелось, но денег на представительство не было. А вот медицина... Идея исцеления и диагностики страждущих по фотографиям его впечатлила.

Колян занял койку в ночлежке и взялся за Дело. Псевдоним придумал хороший – из расчета, что клюнувший на подобное имя удовлетворится и Коляновым лечением, приписал еще – «международный целитель и диагност». Указал почтовый номер. Сумму гонорара предложил скромную, но удобную: две сиреневые купюры (в местной валюте) или одна желтая, равная по значению двум предыдущим. Кроме денег и фотографий (размером не более чем 9 на 12 см, чтобы умещались в стандартном письме), настоятельно попросил высылать пустой конверт с маркой и надписанным адресом отправителя для незамедлительного ответа. Успех полнейшего исцеления определил в 99,8%, верный же диагноз гарантировал стопроцентно.

Потратиться довелось основательно: почтовая ячейка, объявления в городских и центральных газетах, небольшая с виду, но вместительная дерматиновая сумка с несколькими отделениями для получаемых и ответных писем, наконец, отпечатанное и размноженное на ксероксе ответное письмо, полное медицинских терминов, астрологического бреда и пространных советов, ради чего Коляну пришлось несколько раз побывать в библиотеке.

Не сразу, но Дело пошло. Корреспонденцию он изымал по ночам и тормошил в кабинке общественного туалета. Там же вкладывал в пустые конверты ответные письма (задаром, как человек честный, гонорар он получать не хотел), которые отсылал не сразу, а выждав некоторое время.

Кроме денег оставлял себе редкие фотографии красивых девушек и женщин. Все прочее выносил и выбрасывал в разные мусорные баки и контейнеры.

Через какое-то время дураки кончились. Письма стали приходить реже, но с угрозами и без денег. Подходить к почте стало опасно – вычислить Коляна было трудно, но вполне возможно.

Увеличив все-таки и немало свой начальный капитал, Колян сменил имидж и поприще. Снял однокомнатную квартирку в частном секторе, у профессионального клошара, который появлялся дома раз в три дня, чтобы помыться в душе, сменить грязные лохмотья на чистые и получить плату за жилье – пять бутылок джина и бутылку тоника. Основательно выспался. Прикупил кое-что к гардеробу. Коротко постригся. Отрастил усы и бородку типа Арамис. Приобрел на рынке очки «хамелеон» со стеклами без коррекции, но в тонкой оправе.

Пришлось обратиться к медицине. Проблема состояла в том, что если наколка на плече и сошла бы за прихоть ученого-востоковеда, то наколка на руке явно говорила о вещах романтических, но к нынешнему имиджу не подходящих. А главное, была еще одна, та, что могла подвести Коляна в самые ответственные моменты планируемой деятельности, так как находилась не там и выражала не то (то есть находилась именно там и выражала именно то). Операция неприятная и дорогостоящая, но Колян вытравил даже японского дракона на плече – работа предстояла интеллигентная, и особые приметы были ни к чему.

Теперь, когда настало время знакомиться, он обратился к тем же газетам. Клиентура подбиралась тщательно: отношения только серьезные (других Колян не признавал), возраст – от ... и до ..., можно с ребенком, районы проживания – чтобы не пересекались.

На свидания он приходил вовремя, на кофе, кино и другие мелкие увеселения тратился охотно. Был обаятелен, внимателен, нежен, неутомим. О себе говорил по-разному: имен и профессий много. Достаток свой обозначал, как скромный, но неуклонно стремящийся к среднему.

Все моральные обязательства имеют материальный эквивалент, в чем скоро убеждались подруги Коляна. Мало ли на что можно дать денег близкому человеку, почти нынешнему уже спутнику жизни. На билет, разумеется, только на свой, в Париж; на первый взнос за машину, которую они же вместе и выбирали; на покрытие части расходов по устройству свадебного банкета...

Через какое-то время с Делом пришлось завязать. Страна маленькая и выгуливать клиенток стало опасно. Кроме того, Колян устал. Не резиновый же он, в конце концов.

Начальный его капитал мог уже считаться первичным. Он спрятал очки, сбрил усы и бороду, выходную, но засвеченную одежду отдал хозяину квартиры, который на период дождей вернулся домой.

Затем Колян уехал на юг – в недорогой отель с пятиразовым питанием.

Он появился другим человеком (в прямом, а не в переносном смысле слова). То есть поправился на восемь килограммов, перекрасил волосы и цвет глаз изменил с помощью контактных линз, приобрел у спецов новое удостоверение личности, согласно которому, временно конечно, из Коляна превратился в Толяна.

Потом уже Толян снял приличную квартиру в приличном районе, подписав документы у маклера на полгода с предварительной оплатой. Получив ключи и копию сего документа, начал действовать.

Через несколько месяцев, проведя тщательную подготовку, он заключил в течение одной недели восемь предварительных договоров о продаже злосчастной квартиры под именем уже настоящего хозяина, все данные которого были благополучно указаны в документе о съеме. С каждого покупателя Колян-Толян, он же домовладелец, содрал авансом от пяти до десяти процентов стоимости покупки.

Разумеется, он исчез, а через какое-то время появился опять в своем почти натуральном виде, только теперь это был хорошо одетый гражданин, с чековой книжкой и даже с постоянным местом работы. По документам он являлся работником крупной охранной компании, что практически означало пребывание ночным сторожем на стройке.

Дежурить по ночам, Колян уговорил все того же своего знакомого клошара, которому было, собственно, безразлично, лишь бы хватало до утра джину с тоником, тем более что тоник он употреблял скорее из принципа, чем по любви.

В его же квартирке Колян поселился снова, но уже официально, сделав там, в меру теперешней своей брезгливости, косметический ремонт.

Нормальный статус был Коляну необходим – он начал хлопотать об иммиграции в США, Канаду, Германию, Новую Зеландию и Австралию одновременно.

II

Мариша оказалось полностью на мели. Во-первых, начался отлив, а заходить дальше в море она боялась, так как плавать совсем не умела. Во-вторых деньги кончились. И вообще, ничего в этой жизни не складывалось, хоть в самом деле топись, несмотря на неумение плавать.

Вполне солидный с виду человек заморочил ей голову и все остальное, но оказался женатым, причем дважды. Подружка, еще со школьной скамьи, у которой Мариша жила уже около года, забеременела и стала коситься на нее и на своего мужа, и совершенно зря. Мариша трижды отшивала настырного придурка – на кой черт ей сдался этот полунищий женатик?

Свою карьеру на новом месте она начала с просмотра объявлений в газетах. И сама дала объявление – хочу мол, с серьезными намерениями... Но попадались исключительно маньяки или полные кретины, а если и случался человек приличный, то на второе свидание не приходил, как будто что-то чувствовал.

Были и такие, что сами последний сыр без соли доедали, а туда же – подавай им спутницу.

Чего-чего, а дешевой романтики в ее жизни хватало. Мариша желала стабильности на какое-то время, а там – уж если замутить чего-нибудь, то по крупному.

Как-то раз на встречу прибыл симпатичный абонент. Они весело провели вечер, но когда дошло до главного и выяснилось, что к ней нельзя, кавалер быстренько попрощался и ушел, не уточнив даты следующего свидания. А ей этот тип понравился – проскользнуло между ними что-то почти душевное.

Было и так, что в состоянии близком к депрессивному, она отправила письмо одному целителю по объявлению в газете и, хотя заочное лечение не оплатила, получила ответ, где кроме рецепта для полоскания подмышек, ей была обещана удача в середине следующего июня. Про удачу Мариша поверила, а подмышки полоскать не стала. Но скоро и лето назначенное подойдет к концу, а предсказание еще не сбылось.

Хуже всего, что денег не просто не было, а существовал огромный долг банку, из-за которого ей перекрыли возможность выехать из страны – ее имя фигурировало в компьютерах на всех таможнях. И случилось это по исключительной глупости. Вовсе не на тряпки потратила Мариша несусветные тысячи. Она их даже не видела.

Дело в том, что Мариша затеяла Дело. То есть Службу Знакомств. Она добывала девушек и парней, готовых на серьезные отношения здесь и за рубежом, а ее компаньон взял на себя остальные, в том числе и финансовые заботы. Но, когда все относительно наладилось и Мариша стала подумывать, как избавиться от компаньона, тот, не соблюдая очереди, избавился от Мариши, а точнее, как в воду канул, прихватив настоящую и будущую прибыли, но оставив неоплаченные ссуды на ее счету.

Сама же Мариша, тоже будучи готова на серьезные отношения за границей, даже не успела подобрать для себя достойный вариант. А теперь поезд ушел, самолет улетел, и теплоход, соответственно, уплыл.

Если тебя собираются посадить в долговую яму, а верный твой почитатель оказался дважды женат, и лучшая подруга, у которой ты бесплатно и давно проживаешь, уже не намекает, а прямо говорит, что пора выметаться вон, нужно что-то предпринимать.

Некоторые возможные, на первый взгляд, варианты последующего существования были неприемлемы по различным причинам:

безусловная зависимость от одного или нескольких негодяев;

жесткая конкуренция;

определенный риск для здоровья (могут просто заразить, а могут и поломать ребра);

физический износ;

скучающие (и пьющие по меньшей мере) товарки, без которых нигде не обходится;

недремлющее око полиции; и наконец, моральные принципы, главный из которых – лучше продавать чужое, чем свое.

Варианты последующего несуществования тоже отпадали: Мариша как-то наглоталась дряни по несчастной любви, а скорее из юношеского идеабилизма, и ей не понравилось.

Необходимо было найти компромисс, то есть нового спонсора с квартирой и без семьи.

Перед тем, как пойти на охоту, охотник решает простые вопросы: на кого, где и когда охотиться и какое применить оружие?

На кого? – не до жиру..., как говорится.

Где? – на маленьких вернисажах, в камерных концертах и в других культурных местах.

Когда? – немедленно!

Мариша пошла на охоту отнюдь не с рогатиной: оделась скромно, но не дешево, заметно, но не вызывающе: умеренная косметика, повседневно выходная прическа, французские духи...

Мелькнула также мысль потолкаться в некоторых посольствах и консульствах, а также в нотариальных конторах, занимающихся оформлением документов на выезд.

III

Симa и Сема ладили, в общем, не плохо. Одна беда – это было давно.

Сегодня, на чужой территории, все пошло кувырком. Сима не пожелала делить тяготы семейной жизни с Семой, а нашла себе садовника-подрядчика, несмотря на восемь лет совместной жизни и грудного ребенка.

Ребенку специалист-садовник обещал дать высшее образование, а Симу – обеспечить по гроб жизни свежими цветами и, возможно, помидорами.

А вот именно жениться на Симе специалист не обещал, то есть обещал, но когда-нибудь потом. Поэтому она оставила и его чтобы вернуться к Семе (на новом месте статус замужней дамы ценился не меньше денег, ведь незамужних здешние мужчины хватают за все места без предупреждения).

Сема ничего не простил, но временно затаился, а Сима прикинула, что поживем, мол, а там увидим...

Еще до Симиного ухода и возвращения, они решили купить квартиру, в надежде таким образом укрепить расшатавшийся брак, но напоролись на жулика. Хорошо еще, что потери выразились в тысячах, а не в десятках тысяч, и ссуд брать не пришлось, но ушли почти все деньги, вырученные от продажи недвижимого и другого имущества на предыдущей родине.

В то время, когда Сима еще не вернулась, Сема попытался устроить свою дальнейшую личную жизнь, в связи с чем обратился в популярную Службу Знакомств. Но процветающая с виду фирма разорилась в одночасье (или с самого начала идея запланированной любви была обречена на провал), и роскошный офис на центральной улице долго стоял закрытым, а затем там обосновалась какая-то нотариальная контора – было бы что оформлять.

И с работой не заладилось, несмотря на оба высших образования. Нужно было заканчивать какие-то курсы, рассылать автобиографии и вообще суетиться. Они же упустили время, пока разбирались со своими семейными неурядицами. И пошло мытье полов, бензоколонки, мрачные душные мастерские – и это за копейки, честное слово.

Кроме всего нехорошего, Сема влюбился. Это случилось тогда, когда он пытался наладить свое будущее и настоящее посредством Службы Знакомств. Предметом страсти оказалась барышня распорядительница из вышеназванной конторы, настолько вежливая и внимательная (от чего Сема давно отвык), что деловую предупредительность с ее стороны он принял за нечто личное. Состоялась даже встреча под луной с продолжением в Семином, тогда холостяцком, жилище. И хотя он прогусарил полумесячный доход и в ночи не оплошал, барышня пропала безадресно и безтелефонно вместе с этой самой Службой.

О потраченных деньгах Сема не жалел, но столь резко оборвавшаяся любовь не давала ему покоя. Он не верил, что все кончилось, оглядывался на улицах... Сердце екало при каждой очередной ошибке, но надежды на встречу Сема не терял.

Дома он раздражался по пустякам, да и непустяков хватало. Сима тоже не упускала возможности затеять скандал – обстановка была еще та...

В редкие минуты семейного мира они пытались поговорить и во всем разобраться. Все беды сводились к стране проживания.

На очередной семейной сходке было решено эмигрировать и попытаться начать все заново. В данном направлении и прилагались с тех пор их индивидуальные и совместные усилия.

IV

Не без щемящего сердце ощущения вошла Мариша в свой бывший офис.

Интерьер почти не изменился – та же приемная, только вместо свадебных фотографий обретших (или как бы обретших) семейное счастье Маришиных подопечных повсюду висели репродукции невнятных картин и копии с различных дипломов и удостоверений. Нетронутой оказалась карта на стене с отмеченными цветными флажками самыми престижными городами Мира. И сейчас, как при Марише, здесь торговали надеждой.

Она присела на полумягкий диван и оглядела ожидающих приема людей.

Клюнули сазу двое: сероглазый шатен лет тридцати, одетый в хороший светлый костюм, да еще один примерно того же возраста, полноватый, в очках, который был явно при ненатуральной блондинке с нахальным макияжем и умудрялся одним глазом смотреть на нее, а другим – на Маришу.

Шатена Мариша где-то видела, но где и когда вспомнить не сумела, а вот второго – узнала моментально. Она встала и спокойно вышла на улицу, встреча с бывшими клиентами в ее планы не входила.

Первым очнулся Сема. Объявив жене, что ему необходимо купить сигареты, он выскочил вслед за Маришей.

Колян, признаться, опешил. Он не очень-то верил в судьбу, но верил в случай, а эта красотка не впервые появилась на его пути. Ее фотография занимала почетное место в коллекции собранной во времена «целительства и диагностики», а еще – он встречался с Маришей, играя роль идеального спутника жизни. Тогда Колян почти увлекся и только высочайшая идея спасла его, в последний момент.

Кстати о случае: напротив на диване устроилась парочка, которой Колян в свое время удачно продал три страницы отпечатанного текста за неполный десяток тысяч долларов.

Он мысленно сплюнул три раза и, выразив шепотом самому себе благодарность за идеальное умение перевоплощаться, направился к выходу. Там он столкнулся с Семой и пропустил его вперед, хриплым голосом сказав: «Пардон».

Сима же, витая в облаках австралийского неба, даже не обратила внимание на возникшее в комнате минутное оживление.

После некоторых размышлений Сима и Сема решили податься в Австралию.

«Послушайте новости, – говорил Сема, – обо всем передают, а об Австралии – ни звука, значит туда и нужно ехать».

Примерно так же рассуждала и Сима: «В США бандитизм и напряженный жизненный ритм; в Канаде холодно; в Германию – не поеду из принципа; Новая Зеландия – это уже чересчур: о ней вообще никто ничего не знает; а в Австралии – скука и кенгуру. Если самой выбирать себе проблемы, я предпочитаю скуку и кенгуру».

Симин же и Семин грудной ребенок правом голоса еще не обладал, но влиял положительно на общий возрастной ценз, установленный австралийскими законами для иммигрантских семей.

Колян же выбрал Канаду. Туда было легче пробиться, чем в другие хлебные места. Там был климат, позволяющий носить костюмы... Еще он хотел говорить по-французски и даже начал изучать язык по самоучителю, а кое-где в Канаде говорили именно по-французски.

Почти сразу он увидел Маришу. Она разговаривала с Семой, и Колян решил переждать. Говорил, собственно, Сема, а Мариша что-то отвечала лениво и не заинтересованно. Сема посмотрел на часы, написал что-то на каком-то обрывке, отдал его Марише и отошел. «Если вдруг, когда-нибудь...», – расслышал Колян его бормотание и пошел за Маришей.

– Пардон, – сказал Колян, тронув Маришу за рукав. – Еще недавно я носил бородку и очки, а теперь побрился и подлечил зрение. Мы встретились с Вами единожды, а затем я уехал в срочную командировку на юг. Меня зовут...

«Тогда его звали иначе, – подумала Мариша, но решила не вдаваться, – а вдруг это шанс?».

У них заладилось. Вскоре Колян знал о Марише все, что ей было нужно, и она о нем знала все, что ей было нужно. Колян ей очень сочувствовал: «Бывают же такие подонки», – говорил он о Маришином компаньоне.

Колян совершил поступок: он оплатил Маришины долги и занялся оформлением их совместного отъезда.

Против Канады Мариша не возражала, не нравилось ей только, что на счету у Коляна денег оставалось минимум. Поэтому она опять втихую начала выходить на охоту.

За несколько дней до отъезда Мариша позвонила Семе, и этот счастливчик, втайне от жены, спрятал ее в приличной гостинице, которую сам же и оплатил.

До последнего момента Колян искал Маришу. Хотел даже обратиться в полицию, но побоялся. Так и улетел без Мариши и почти без денег.

Через несколько дней улетал и Сема – он рыдал.

С Семой, разумеется, улетели Сима и грудной ребенок, решительно настроенный на получение в Австралии высшего образования.

А у Мариши, наконец, человек случился – некий садовник-подрядчик, который вскоре женился на ней и, должно быть, мало ему не показалось.

Колян, по слухам, погорел в Квебеке на чем-то серьезном из-за плохого знания языка и живет теперь в тюрьме, где познакомился с бывшим Маришиным компаньоном. У Коляна началась ностальгия, в связи с чем он попросил местного художника наколоть ему на лопатке японского дракона.

Сима в Сиднее, что называется, сделала карьеру и работает директором филиала солидной американской фирмы. Она окончательно ушла от Семы и наняла десяток репетиторов своему уже не грудному ребенку.

Сема в том же Сиднее работает начальником смены на крупном заводе. Раз в два года он берет двухмесячный отпуск и ездит по городам и странам в надежде отыскать родственную душу. Пару раз его уже надували, то есть обманывали, но не так сильно.

Кстати, бывший знакомый Коляна – профессиональный клошар долго еще работал ночным сторожем на стройке. Он совсем бросил пить тоник, а на сэкономленные деньги заполнил как-то карточку государственной лотереи. Разыгрывались семь миллионов долларов. Половину из них он и выиграл, а вторую половину выиграла школьная подруга Мариши, которая (после того, как родила тройню) заполняла карточки лотереи еженедельно.

Маришина подруга купила виллу на берегу моря, и клошар тоже купил виллу. Теперь он уже не стирает свои лохмотья, а раз в три дня покупает новые.

Виллу у него арендует миллионер из Новой Зеландии, о котором известно, что раньше он жил здесь, затем уехал, разбогател и опять вернулся, еще говорят, что у него две жены.

Клошар теперь ходит мыться в сауну при Кантри-Клубе, а пьет исключительно виски с содовой, но содовую доливает в стакан символически.

Иногда он навещает мужа Маришиной подруги, с которым познакомился и подружился при торжественном получении выигрыша.

Они сидят на веранде, выпивают, смотрят на море и говорят о том, что неплохо было бы куда-нибудь уехать, тем более, деньги есть.

1998