| ПОЭЗИЯ | Выпуск 72 |
|
ВЯЛОТЕКУЩИЙ АРМАГЕДДОН Как не устать от звона телефонов и колоколов, вещающих без конца о скорой кончине Света? О чём не молчит икона – молчание громче слов – может о том, что мы ищем во всех приметах? Но ветер листву унёс и скомкал листы газет, где на шести полосах – переговоры о мире… Мы изучаем спрос на желание жить без бед. Мы созерцаем мир, сидя в своей квартире. Я выхожу из дома. Я покупаю хлеб. Кажется, что живу, иногда обо всём забывая, но с дальнего космодрома Святые Борис и Глеб смотрят, как в небо взвилась церковка их святая… И если сначала начать, с ветхозаветных дней, с ведающих судьбу оракулов-звездочётов, как вовремя обуздать Апокалиптичных коней у этой последней черты, у этой точки отсчёта?! . . . . . . . . . . . В доме ребёнок спит. В комнатах тишина. Город полон забот о предстоящей зиме. Мой телефон молчит и ты не удивлена тому, что царит покой. МУЗЫКА ФЕВРАЛЯ Она жила, она цвела узором на февральских окнах, писала вязью на полотнах заиндевевшего стекла. Она хрусталиками льда похрустывала в хрупких лужах, в них, наспех застеклённых стужей, ещё вчера была вода… Метель замаялась уже метаться в пляске ми минора… В портал продрогшего собора вмерзали льдинки витражей. Пурга кружилась в кураже. В органных трубах выла вьюга. То ли соната, то ли фуга вещала песней ворожей… И вот, войдя в ажиотаж, во двор, под арку, проскользнула, но не умолкла, не уснула, а поднялась на мой этаж… И притаилась в тишине, и в скрипе половиц в прихожей; и, кажется, была похожей на дрожь – ознобом по спине… Озябших клавиш белизна и пальцев нервное касанье не нарушали допоздна её прихода ожиданье. …И звук, рождаясь, замирал, хоть тишины и не боится, как в дом влетающая птица, в холодной комнате дрожал, и в разлинованных листах, томящихся в плену дремоты, где птицами на проводах, ещё не сыгранные ноты… ПАМЯТИ ДРУГА Взволнован был. Легко шутил. Смеялся. Курил и пеплом насорил, и извинялся. Тем бытовых не разрешил коснуться. В себя ушёл и не спешил вернуться. Бокал со всеми поднимал за счастье! Стихи какие-то читал о власти… Рассеянно в окно смотрел и в лица. Хотел, но так и не сумел напиться. Кого-то в чём-то убедить пытался, собрался было уходить – остался. И был смешон, и даже глуп однажды, когда слова слетели с губ о важном… И душу вывернуть хотел наружу. Смолчал. Пальто своё надел – и в стужу… А за окном зима брела в белом. И до него ей не было дела… ___ Печально, но никто из нас не догадался, что это всё в последний раз, что он прощался… ОНА – ВОДА Она – бурлящая вода в необозримой чаше моря: то в мире с берегом, то в ссоре; то льнёт к нему, то бьёт волна… А то, в двустворчатой горсти, ракушки из моих ладоней смиренной затихает соней, а то стремится обрести свободу – но не покорится, а между пальцев просочится… И не пленить, и не обнять, и жажду ею не унять, и неподвластна, и прекрасна: смотреть – смотри, а плыть опасно… |
|
|
|