Балерина [1]

I

Поздним октябрьским вечером она позвонила мне и сказала, что если я не приеду, то покончит с собой. Не от любви ко мне, а от одиночества. Она была пьяна, но энергична, и после четвертого звонка я вызвал такси.

Застал балерину грустной в квартире, полной ее фотографий, пьющей виски. Я сел на пол и обнял ее. Она была в футболке и легких шелковых шароварах на голое тело. Я положил руку на обнаженную волшебную грудь и стал что-то говорить. Она склонила голову ко мне, а я прикасался губами к длинной шее родоначальницы ангелов.

Пошел на кухню сварить себе кофе. Оттуда видел балерину, сидящей на полу и курящей. Когда вернулся в комнату, ее там уже не было. Я огляделся, подошел к окну, посмотрел на диван с нагроможденными на него пледами и подушками. Ее не было. Вошел в спальню, темную, с огромной кроватью, посмотрел под кроватью, вышел на балкон, посмотрел вниз с третьего этажа. В спальне увидел стоящий вдоль стены шкаф и стал искать балерину в нем, роясь в зарослях одежды. Снова подошел к окну в комнате, вышел в коридор, открыл дверь в подъезд, прошел вниз и вверх по лестнице и вернулся в квартиру. Я стоял и бессмысленно смотрел в окно. Было очень тихо, часа два ночи. Космический ужас охватил меня. Такого ужаса я никогда не испытывал. Исчезновение балерины стало моей встречей с миром необъяснимого и грандиозного, с миром, существующим без меня и не имеющим ко мне никакого отношения, а себя я увидел нигде.

Я пошел на другую половину квартиры и заглянул к великой свекрови балерины. Старуха спала, что-то рассказывая во сне. Я вернулся в спальню к исчезнувшей, снова посмотрел под кроватью и в шкафу. Все это я делал машинально, без воли и желаний. Меня не было уже.

Она была в шкафу. Балерина тихо сидела и смотрела. Странно, что я не нащупал ее при первом осмотре шкафа. Или ее там не было? Я лег в комнате на диван и попросил родоначальницу ангелов выйти из шкафа. Она молчала и не выходила. Лежал минут 20, надеясь уснуть и дождаться раннего утра, но не уснул и ушел, оставив балерину в шкафу.

Я подошел к стоящему фаллосу Троицкого моста и ждал полтора часа, пока его опустят.

II

колтуном пространства дышал а при чем тут я лицедей ты не выучил роль ноль часов ноль минут я не взлетел когда сиреневый рассвет струится сквозь глухие шторы видения кровавых лет тяжелой поступью авроры глотают утренний омлет позорра а при чем тут я дышал звезд млечных трухой эй давай убираться с земли пускай бренчит пустое стремя кто плачет – поступает мудро я вышел the way that can be spoken of is not the constant way я сижу на пороге себя сходить с ума не надо только и свету что в звездной колючей неправде ноль часов ноль минут вы милый мой валет эй давай убираться с земли дождь бы пошел мы и не успели посмотреть минуту эту а смотрите Бог рыба и небо исчез тот кусок навсегда очевидно с нашего света расползаются смыслы по швам the way that can be spoken of is not the constant way я вышел наблюдать как глотает закат белоснежных ночей молоко клочья плевы летят в небеса но остается тьма в которой что-то колобродит стало холодно и мы включили свет зеленая от анаши луна дышал звезд млечных трухой лицедей ты не выучил роль я вышел наберешь гинетический код тотчас теплого семени лава проливается легки движенья синевы колтуном пространства дышал я не взлетел клочья плевы летят в небеса ноль часов ноль минут а при чем тут я плывет в лирическом тумане Бог рыба и небо исчез тот кусок навсегда очевидно с нашего света сходить с ума не надо эй давай убираться с земли а при чем тут я не взлетел я не взлетел стало холодно и мы включили свет но остается тьма в которой что-то колобродит обласканной сияньем утра клочья плевы летят в небеса колтуном пространства дышал я не взлетел не взлетел расползаются смыслы по швам не взлетел

III

Катя с верхнего этажа кидалась в Степана, соседа напротив меня, пустыми бутылками водочными. На моей двери к шрамам от вырванного балериной звонка прибавились шрамы от разбитых бутылок. Катя, кстати, очень красивая, как и балерина, только в 2 раза ее моложе. Я подмел осколки метлой, на которой родоначальница ангелов прилетала ко мне по ночам.

В Прощеное воскресение у балерины был день рождения, и я послал ей СМС с таким текстом: «С ДР, прекрасная! Прости, что смущал и тревожил». Я смущал и тревожил ее своей страстью, а она тревожила меня не частым желанием ее разделить. Балерина могла отдаваться только пьяная, думаю, не только мне, и это приносило огорчения и унижения, которые я терпел, снедаемый страстью.

Однажды, в момент высокой ноты нашего с родоначальницей ангелов наслаждения я увидел себя у ограды республиканской больницы в хмурый февральский вечер, часов в 11. Я купил сигареты и пиво в ларьке через дорогу от больницы. Темень, мокрый снег, ветер. Машины проносились во тьме, слепя желтыми огнями. Я пил пиво и курил, стоя у ограды, а в это время там, внутри больницы, в реанимационном подвале, моя мама умирала. И умерла.

Март 2017, Санкт-Петербург, Фонтанка

[1] (Вернуться) Во второй части рассказа использованы цитаты из стихотворений Лао-Цзы, О.Мандельштама, А. Введенского, Б. Констриктора, Д. Учуваткина, Л. Богданова и автора.