Отзвуки родины

Родился 21.11.1929 в небольшой немецкой деревне Бергталь в Кыргызстане. В 1937г. отец объявлен «врагом народа», в 1938 г. расстрелян. Детство – годы скитаний по чужим углам. Окончил Фрунзенский Индустриальный техникум и заочно Московский заочный инженерно-строительный институт. Публиковался в Альманахах литобщества, «Heimatworte», «Heimatbuchern», «Wirselbst», «Literaturblatter». Автор книг «Юность Виктора Коха», «Пропавшая невеста», «Das Geheimnisder Berge», «Под небом Кыргызстана» и «Ein Leben im Morgen – und Abendland». Пишет на нем. и на рус. языках.

ОТЗВУКИ РОДИНЫ

(эссе)

Каждый раз, когда я во сне вижу эпизоды из долголетней изыскательской жизни, я знаю, что кто-то из моих бывших коллег вспоминает меня. Может быть, я ошибаюсь, но мне хочется в это верить. После таких снов долго перебираю в памяти годы совместной работы, вижу перед собой знакомые лица и в мыслях называю их по именам. Годы, однако, берут своё. Многие имена забылись – приходится напрягать память, чтобы их вспомнить. Однако большинство имён остались не только в памяти, но и на бумаге в виде поздравлений к знаменательным датам.

Вот и теперь опять вижу себя в стране «Небесных гор». С коллегой Дамиром мы отправляемся на рекогносцировку вдоль ущелья Кегеты, чтобы описать водотоки на автомобильной дороге, которую ещё нужно запроектировать и построить.

Взяв с собой по паре бутербродов и бутылке холодного чая, мы медленно продвигались к намеченной цели. Река Кегеты прижималась то к левому склону, то к правому, и нам то и дело приходилось пересекать реку вброд, для чего надо было снимать кирзовые сапоги. Вода была ледяной, однако стояло лето, и ноги быстро согревались. Высушив их травой, насколько это было возможно, мы снова наматывали портянки, натягивали сапоги и шли дальше. Склоны долины покрыты кустарником и еловым лесом. Ели в этих местах тёмные, сочные, смолистые. Когда возьмёшь в руки маленькую веточку с сочной хвоей и разотрёшь её между ладонями, она испускает такой запах, что дух захватывает, и тебя в мыслях уносит куда-то далеко-далеко.

Не хочется думать о работе – мечтаешь о времени, когда все начнут любить и беречь природу. Хочется верить, что придёт время, когда на оголённых склонах вместо вырубленных за последнее столетие лесов будут высажены новые и вновь забьют высохшие родники, и опять оживится в лесах животный мир, который покинул эти чудные когда-то места.

Мечтать хорошо, однако работу за нас никто не сделает, и мы с Дамиром идём дальше по направлению к перевалу. Чем выше поднимаемся, тем реже леса – появляется кустарник, перемешанный с отдельно стоящими елями. Река в этом месте узкая и мелководная. Чистая и пенистая вода перепрыгивает с камня на камень. Здесь мы решаем пообедать, чтобы сберечь чай на безводный перевальный участок. Развернув газету, кладём на неё бутерброды, черпаем алюминиевыми кружками воду из реки, и, не торопясь, приступаем к трапезе. Алюминиевая посуда – великое изобретение для походных условий. У эмалированной часто отлетает эмаль, а алюминиевая всегда готова служить, даже после того, как её изрядно помяли.

Наш аппетит намного больше калорий в бутербродах, и я задумался, как нам выдержать восхождение на перевал и затем вернуться назад.

– За перевалом мы наверняка найдём чабанскую юрту, там нас накормят и напоят кумысом, – успокоил меня Дамир. – Я свой народ знаю, нам не дадут пройти мимо юрты.

Пообедав, мы налегке отправились дальше. В руках у нас оставались записные книжки и по бутылке чая. Мы достигли высоты 2500 метров над уровнем моря – граница лесов в тянь-шаньских горах. Дальше начинался мелкий кустарник, который постепенно редел и переходил в сочное разнотравье. Перевал встретил нас недружелюбно: резкий порыв ветра ударил в лицо и чуть не опрокинул нас. Тем не менее, этот напор удалось преодолеть, и мы стали спускаться в долину реки Западной Караколки, что была целью нашего похода. Южные склоны были покрыты жухлой травой и мелким кустарником. Чем ниже мы спускались, тем зеленее становилось вокруг. Ели стали появляться группами, но назвать их лесом нельзя было. Долина Западной Караколки соединяется ниже по течению с Сусамырской долиной.

Ещё издали мы увидели внизу одинокую юрту – прав оказался Дамир. Продолжая описывать пересекаемые лога и мелкие ручьи, мы приближались к заветной юрте, предвкушая простое, но вкусное угощение. Не доходя до юрты метров сто, мы сделали вид, что собираемся пройти мимо, однако хозяин, аксакал лет шестидесяти, вышёл навстречу и радушно пригласил в гости. Среди местных жителей не принято отказываться от приглашения – старик обиделся бы. Было лето, поэтому аксакал предложил отдохнуть под открытым небом. Недалеко от юрты он постелил кошму. Молодица, жена сына, накрыла её скатертью, принесла лепёшки и масло. Затем налила в пиалки душистого чаю. Ноги калачиком на кошме – излюбленная поза местного населения во время чаепития.

Все склоны вокруг юрты представляли собой сочные высокогорные пастбища. Мы вдыхали аромат чая, чистый горный воздух и чувствовали себя лучше, чем в Доме отдыха. Мимо юрты, вдоль реки, пролегала автомобильная тропа, используемая чабанами при перекочёвке. Она вела в ближайшее село с магазином – пастухи могли там купить всё, что необходимо в быту. До этого села километров семь или восемь, однако это никого не смущало, многие ходили в магазин пешком.

Вдруг за юртой раздалось хныканье не то мальчика, не то девочки. Аксакал поднялся, чтобы убедиться, в чём дело, и увидел мальчика лет семи-восьми, шедшего по тропе в сторону села. За ним метрах в пятидесяти шла женщина – очевидно, мать. Ей было лет тридцать.

– Иди быстрей, нечего бояться! – кричала она. – Мужчина ты или неженка городская!

Аксакал, приглашая, помахал им рукой. Все знают, что отказываться в таких случаях нельзя: такой поступок может лечь тёмным пятном на репутацию тех, кто не последовал обычаю. Молодая женщина смущенно подошла и поздоровалась. Старик пригласил их принять участие в чаепитии. Круглолицая женщина села рядом с невесткой аксакала. Видно было, что она городская: высокогорный загар ещё не успел пристать к розовощёкому лицу. Губы были слегка напомажены розовой помадой. Очевидно, она боялась, что высокогорный ветер быстро высушит их, они потрескаются и в городе будет стыдно показаться. Учительница, она приехала с сыном из города к родителям на каникулы. Послала сына в магазин за продуктами, а он боится, один идти не хочет. Выслушав её, старик не стал журить мальчика, а встал на его сторону:

– Вы его напрасно упрекаете. Мужество джигита не определяется тем, боится он чего-либо или нет, а как он себя проявит в трудную минуту. Если ребёнок боится чего-то, то нужно его успокоить и объяснить, что бояться не стыдно. Посылать его одного в это село рановато, он ещё слишком мал. Есть одно неизменное правило: одному нельзя ходить в горы и в лес. Если нет попутчиков, нужно взять собаку или лошадь. По дороге всегда может что-то случится и некому будет сообщить об этом. Так что давайте спокойно пить чай, потом попьём кумыса, а после обеда я поеду верхом в село и возьму с собой мальчика. По дороге расскажу, где и чего нужно остерегаться. В другой раз посылайте его с кем-нибудь из сверстников. Это будет и приятно, и безопасно. Только охотники, которые знают все тропы, могут одни охотиться, они к этому привычны, кроме того при них обычно верховая лошадь, которая всегда найдёт дорогу. Поверьте, я много лет прошагал по горам и знаю, какие неожиданности могут встретиться.

– Спасибо вам, аксакал, Вы многому меня научили, и я обязательно расскажу о нашей встрече моим ученикам. Им это будет полезно. Я приму Ваше предложение и пошлю после обеда сына к Вам.

Мы посидели, попили кумыса, затем попрощались и продолжили работу, по окончании которой отправились в обратный путь через перевал. Когда достигли границы лесов, опять любовались великолепием Кегетинского ущелья. Если бы мы не знали, что в начале трассы нас ждёт машина, мы бы заночевали где-нибудь на опушке леса. Развели бы костёр, подложили бы под бока еловые лапы, вдыхали их аромат и блаженствовали до утра, наблюдая за небосводом. Горный воздух чист, и оттого звёзды особенно большие и яркие.

Однако нас ждала машина…

Бонн 2011

ЕФИМ И ЛАРА

(очерк)

Шли первые послевоенные годы, народ потянулся к знаниям. Мы с Ефимом встретились на вступительных экзаменах в Индустриальным техникуме города Фрунзе, ныне Бишкек. Вступительные экзамены держали ветераны Отечественной войны и такие юнцы со школьной скамьи, как мы с Ефимом. Он жил вместе с матерью в маленькой комнатке при интернате. Об отце мне ничего не было известно. Если отцы погибали на фронте, дети с гордостью об этом рассказывали. Если отцы безвинно находились в заключении либо были расстреляны, дети молчали. Молчал и Ефим…

Шло время. Ефим уверенно получал заслуженные пятерки, в результате чего получил «Красный диплом» с правом поступления в любой институт страны. Он выбрал Ленинградский инженерно-строительный институт «ЛИСИ», и я на время потерял его из виду.

Ефим продолжал учиться с большим прилежанием и, будучи на четвертом курсе, попросился в наш проектный институт на практику. Его мать всё ещё жила в маленькой комнатке при интернате, и на время практики Ефим хотел быть рядом с ней.

Случилось так, что в это же время в нашем проектном институте на практике находились две студентки строительного техникума – две подруги, Лара и Валя. Обе были воспитанницами детского дома им. Крупской города Фрунзе, куда их ещё детьми привезли из блокадного Ленинграда.

Лара с Валей со слезами на глазах рассказывали, как их восьмилетними вывозили из Ленинграда по «дороге жизни» через Ладожское озеро. Машины с женщинами и детьми попадали под бомбёжку и уходили под лёд, но остановиться для их спасения никто не пытался. Уцелевшие машины быстро уходили, спасая пассажиров от гибельного места. «Дорога жизни», которая описана многими военными корреспондентами, была дорогой для спасения людей блокадного Ленинграда. После многих дней тяжёлых скитаний Лару и Валю привезли во Фрунзенский детский дом. Здесь они получили восьмилетнее образование и стали учиться во Фрунзенском строительном техникуме.

Лара превратилась в чудо-красавицу, какими бывают молодые уроженки южных широт, к которым относились её предки. Валя не слыла красавицей, но доброе лицо и готовность всем и всегда помогать давали ей большое преимущество перед сверстницами. Наш отдел, в котором девушки проходили практику, размещался в большом зале, так что все были на виду. Ефиму дали место за столом напротив девушек – «столами практикантов», что стояли рядом. Мы были с ним старыми приятелями. В отделе работало ещё несколько человек, с которыми мы учились в техникуме. Между Ларой и Валей была давняя, ещё со времен эвакуации, дружба, и многие сотрудники по-доброму им завидовали. В детском доме, во время учебы, в общежитии они жили в одной комнате и были, что называется, не разлей вода.

Ефим довольно увлеченно беседовал с подругами о студенческой жизни, о видах на будущее, о том, что обычно в молодые студенческие годы приходит в головы. Однажды он подошёл ко мне, отозвал в сторону и как-то смущенно попросил познакомить его с Ларой...

– Ефим, я не понимаю, ты сидишь почти месяц напротив Лары, беседуешь с нею, и вдруг с ней не знаком. Как я это буду делать? Подойду к Ларе и скажу: Лара, Ефим хочет с тобой познакомиться? Как ты на это смотришь?

Иосиф, один из старших сотрудников отдела, вмешался в наш разговор:

– Ефим, отстань от него, он не еврей и не знает наших обычаев. Я поговорю с женой и приглашу вас обоих к нам, там и познакомлю.

И только тут я понял, что знакомство означает не что иное, как помолвку. Примерно через неделю Иосиф пригласил Лару и Ефима на домашнее торжество, где Лара с Ефимом договорились соединить свои судьбы после окончания учебы, что означало – примерно через год.

Когда я об этом узнал, мне сразу стало жаль Валю... Как же она будет без своей подруги? Ефим после окончания института получит на необъятных просторах России место и уедет с Ларой, а Валя останется... Но Валя к тому времени встретила Ваню, приятеля по детдому, только что отслужившего Армию, и вышла за него замуж.

Ефим с Ларой окончили учебные заведения, поженились и уехали в Уфу, куда по распределению попал Ефим. Прошёл год. Лара с Ефимом ждали ребёнка, их друзья-приятели были за них рады. Все новости доходили через Валю, которая после окончания техникума устроилась в наш проектный институт.

Наступил долгожданный день рождения ребенка. Лара уже несколько дней лежала в родильном доме на сохранении, поскольку намечались осложнения после тяжёлого дистрофического детства. Несмотря на то, что прошло много времени, пережитое в блокаду сказывалось. Однажды Валя в слезах принесла телеграмму, в которой сообщалось, что Лара при рождении сына скончалась... Все были в трауре...

Бедный Ефим, как он – один?.. Его мать скончалась год назад... Мы собрались на экстренное совещание, на котором Валя твердо заявила, что должна ехать и ухаживать за Артемом, так назвали малыша, пока не найдётся няня.

– Ты, Ваня, – обратилась она к мужу, – варить умеешь и как-нибудь это время переживёшь, пока мы там няньку найдем и научим Артема пить молоко.

Ваня молча кивал и, наверное, думал, как он будет без дорогой его сердцу супруги, но вида не подавал. В тот же вечер Валя начала собирать необходимые для такой поездки вещи. На следующий день оформила отпуск и выехала в Уфу...

Она застала Ефима ко всему безучастным. Он ходил по квартире, обхватив кудрявую голову, и тихо стонал. Артем всё ещё был в больнице, под присмотром врачей. Когда приехала Валя, они с Ефимом забрали его... Валя, как могла, утешала Ефима, давала ему сына, чтобы он немного отвлекся, а сама готовила молоко для Артема.

Прошёл почти месяц, а няня всё не была найдена. Все приходящие Вале не нравились, они не соответствовали её представлению о няне для сына подруги. Наконец, пришла няня, которая ей сразу приглянулась, и они обо всем договорились. Имени этой девчушки я не запомнил, но мысленно назвал её Наташей. Она была из многодетной семьи и вынянчила своих братьев и сестёр.

Ефим был Вале бесконечно благодарен за помощь. Он опять стал ходить на работу, оставляя сына на няню, которая отдавала малышу всю теплоту сердца.

Валя постоянно поддерживала связь с Ефимом. Она знала всё, что происходило с Артемом, Ефимом и няней. Прошло уже больше года, ребенок рос крепким и здоровым. Ефим и няня не могли нарадоваться. Однажды Ефим сознался Вале, что питает к няне особые чувства, но не знает, как ей об этом сказать...

Когда Валя нам это поведала, я сразу подумал, что, очевидно, его некому с нею познакомить... Прошло ещё несколько месяцев, и Валя получила сообщение от Ефима:

– Мы с Артемом и Наташей живем одной семьей! Спасибо, что ты её нашла! Мы не забываем мою Лару и часто носим ей цветы...

Нас это обрадовало. Артем подрастал, пошёл в школу. Почтовая связь с Ефимом прекратилась, когда Артему исполнилось восемнадцать... Трудно сказать, по чьей вине прекратилась переписка, так что о его дальнейшей судьбе добавить мне нечего. Но на всю жизнь запомнилась самоотверженная Валя, которая во имя дружбы пожертвовала удобствами своими и мужа. Такие поступки встречаются в жизни не часто.