| ПОЭЗИЯ | Выпуск 82 |
|
* * * я люблю женщину, которая не любит меня. опускаюсь к ней на парашютах страниц, пока она пьет эспрессо на балконе. она плавает в моих стихах, как эмбрион в лирическом желтке, и я стучу пальцем по монитору – эй, привет. каждое утро я заставляю ее принимать душ из чернил: каждое утро она завтракает кусочком меня, рану посыпает солью, вяло жует круассан, говорит на шелестящем жаргоне зеркал, что постарел за прошедшую ночь. тогда я беру шпатель, печенье, цементирую трещины, извилины, пока мозг не говорит: хватит. любимая, мы заблудились с тобой в шагающем лесу событий. и прошедшее тянется за нами, как пустой гроб проснувшейся Белоснежки. * * * в последнее детство… перед прыжком в ржавую рожь взросления, ты умираешь от заражения мысли. испускаешь иллюзии, как каракатица невесомое облачко чернил, хотя тебя никто не преследует. так будущее сливается с настоящим, так небо и море – любовники – сливаются в мнимой черте горизонта, и это похоже на синюю кастрюлю с синей крышкой, неплотно прикрытой, а внутри варится янтарный осьминог солнца. * * * дождливое утро со сладостным запахом бензина – бокал с мокрыми болтами и пыльцой цветущих лип. нам некуда спешить: человечество никто не ждет. добро и зло саморастворятся, как нож в кислоте, престав быть злом и кислотой. однажды и мы исчезнем, не оставив причин. нас разделяют не времена, но окаменевшие личности, горгульи Notre-Dame de Paris, пористый шлак идей. дьявол бродит среди нас, как сумрачный рыбак по мелководью, и тихо охает – мальками душ едва прокормишься. о где же ты Фауст, друг, с фаустпатроном осеннего тумана... здесь раньше шумел корабельный лес, а теперь поросль стандартных зубочисток с мятными кончиками в прозрачных колпаках. мне не нравится запах эпохи – плотный, галлюциногенный душок тотальной сытости. запах потребителя. так пахнет новенькая пластиковая мышеловка, приторный дым, тонны сахара в мешках – все, что осталось от мыслящего тростника. * * * дни молодости до краев наполнены нами, как пластиковые ведра апельсиновым соком. своевольничаем: таланты, оторвы. летние винные вечера – золотистый арахис в сахаре. и заката ненасытная, огненная лава – ему все мало, мало самого неба: драконятам дали кожу на вырост, а нам – жизнь, и худощавое чудище путается в шелковисто-пыльных складках кожи, а ты стоишь на балконе, замотанная в простыню, будто белка в лаваш, куришь, вбираешь глазами проспект. это наш мир. мы не слизь разумная, но река времени не помнит, кто в нее входил и выходил, плескался, дурачился, обнимался, мочился. а у нас перед домом наливаются зрелостью сливовые деревья – черные цыганки с темно-синими перстнями, бородавками на кривых пальцах, дьявольскими очами, скворцами, темно-синими мочками ушей, ух! и каждая неделя с тобой – стручок сладкого молодого горошка: срываешь семь нот, и эта музыка, которую. никто. не слышит, передается через касания, через. чувствуешь сквозняк? девочка-истина подула на прядь – солнечную паутину, закрывшую нам глаза... |
|
|
|