Вадим и колесо

1

Уже сошел снег, и звонко цокая по дорожкам, ходили лошади.

Вадим любит наблюдать за ними. Он лежит на крыше сарая, свесив вниз лохматую голову, и смотрит. Лошади понуро бредут, помахивая хвостами, и скрываются за поворотом. Там начинается лесная чаща.

Лошади все одной масти – гнедые. Это успокаивает Вадима. Он любит гнедых лошадей.

Лошади скрываются за поворотом, только одна все медлит и вот останавливается. А потом поворачивает морду и смотрит на Вадима.

Он прячется, перебежав через выступ.

На лестничной клетке стоит Колесо, его лучший друг.

– Ты откуда? – спрашивает Колесо.

– Оттуда, – отвечает Вадим и показывает наверх.

– Ага, – кивает Колесо, – ну пошли.

– Куда?

– В кино. У меня билеты.

Он показывает два мятых билета.

Они идут по весенней улице, мимо блочных домов и площадок. Всё тает, искрится. Одна женщина, высунув голову в окно на третьем этаже, пронзительно кричит:

– Сережа! Сережа!

– Сережа! – передразнивает Вадим и пинает консервную банку.

Колесо усмехается.

В фойе кинотеатра мало народа. Два девочки, бледные, высокие, похожие друг на друга. Сутулый старик в коричневом пальто. И три женщины, о чем-то взволнованно переговаривающиеся.

– Пойду поссу, – говорит Колесо и уходит. Вадим сидит на подоконнике и смотрит вниз.

Улица пустынна, сильный ветер раскачивает ветви. Вадим прислоняет ухо к стеклу и слышит шум, то нарастающий, то удаляющийся.

Колеса долго нет, уже дали первый звонок.

Наконец, он приходит. От него пахнет куревом и мочой. Он, улыбаясь, смотрит в глаза Вадиму.

В маленьком кинозале темно. На экране яркий прямоугольник света.

* * *

Колесо недовольно пихнул Вадима локтем:

– Десять минут сидим – а фильма нет.

– Сейчас будет, – отмахнулся Вадим.

Световой прямоугольник потемнел, по нему пошли титры. Со всех сторон зазвучала музыка.

Когда она кончилась, на экране показалась улица, и мерно бредущие по ней лошади. Звонко цокая копытами, они уходили вдаль.

Одна лошадь шла тише других. Она остановилась. Повернула голову и посмотрела на Вадима.

Вадим отвернулся.

Домой шли молча. Темнело, накрапывал дождь.

Вадим внезапно сказал:

– У меня мать умерла.

Колесо сплюнул.

– Умерла, – повторил Вадим.

Колесо пожал плечами.

Показалась большая луна.

Колесо закурил. Они присели на лавочку.

– Темно, – сказал Вадим.

– А хули, – шмыгнул носом Колесо.

Помолчали.

– Знаешь, – сказал Вадим, – я хочу стать разведчиком. Ну, это когда вырасту.

– Когда ты еще вырастешь, – насмешливо сказал Колесо.

– Скоро, – убежденно сказал Вадим.

Колесо ушел.

Вадим долго сидел на лавке и глядел на звезды.

Из подъездной двери вышел пьяный старик в старом френче. Он что-то обронил, а когда стать подбирать, не удержался и упал.

Вадим улыбнулся.

Старик поднялся, сунул руку в карман и, пошатываясь, убрел вдаль.

Тучи заволокли луну, стало совсем темно. Выл сильный ветер, где-то вдалеке мяукала кошка.

Вадим встал, покачался на цыпочках, раздумывая, куда идти, и вдруг решительно зашагал к Колесу.

Открыла мать.

– Сережа спит, – тихо сказала она.

– Разбудите, – попросил Вадим.

Спустя пару минут в подъезд вышел заспанный Колесо.

– Чего надо?

– Там кошки орут, – сказал Вадим.

– И чего?

– Ничего. Пошли гулять.

Колесо покачал головой и крепко захлопнул за собой дверь.

Выйдя на улицу, Вадим сначала просто шел, а потом побежал, размахивая руками и ловя ртом холодный воздух.

За гаражами были сломанные качели. Вадим сел в люльку и закрыл глаза. Ветер утих. Слышно, как капает вода с гаражей.

Раздались шаги, громкие голоса.

– Вот малой дрыхнет, – рассмеялся кто-то.

Вадим увидел гопников.

Они обошли люльку и, сверкая сигаретами, углубились дальше, в мусорный лесок.

– Не спи, замерзнешь! – послышался далекий голос.

Вадим залез на качели и, толкнувшись, спрыгнул.

Прямо на него бежала собака. Он отпрянул, она промчалась мимо.

* * *

Вадим пошел домой. Открыла мать. Он разулся, прошел в комнату и лег на кровать. В комнате было темно. По потолку пробежала тень от автомобильных фар. Одна. Другая. Вадим закрыл глаза.

Мать включила свет. Он поднял голову, вопросительно посмотрел на нее.

– Ничего, ничего, я так, – сказала она и нерешительно вышла.

Он поднялся и распахнул окно. Черная ночь горела огнями завода на другом берегу.

Вдруг кто-то истерично захохотал, и Вадим замер, прислушиваясь. Хохот стих, воцарилось молчание.

В дверь позвонили. Это пришел Колесо.

– Не спишь?

– Нет, – сказал Вадим.

– Пошли на реку.

Они вышли. На густом черном небе не было ни проблеска. Только фонари освещали дорогу.

Река находилась близко – за гаражами и лесополосой.

В лесу было немного страшновато. Они оба закурили.

– А я бы, – сказал Вадим, – разведчиком стал.

Колесо неопределенно хмыкнул.

Длинная лента реки уходила в черную даль. Она была освещена огнями завода.

Колесо сел на мокрое бревно. Вадим стоял.

– Скажи, кого бы ты из девок нашего класса хотел? – спросил Колесо.

– Катьку, – не задумываясь, сказал Вадим, – и Ленку.

Колесо кивнул.

Он поднял камешек и бросил его в воду.

В воде камень разбух, стал размером с человеческую голову и тихо опустился на дно.

2

Мать Вадима некоторое время смотрела телевизор, потом пошла спать. Она долго лежала, ей не спалось. Она подошла к окну и выглянула.

Фонарный свет освещал детскую площадку. Огромное лохматое существо, похожее на черного медведя с маленькой красной головой, танцевало среди качелей и турников.

Мать тихо засмеялась. Потом задернула шторы и обняла себя за плечи.

Вышла на кухню, открыла хлебницу. Хлеба там не было.

Мать быстро оделась и вышла на улицу.

Холодная ночь.

В магазине никого не было, кроме сонного охранника и скучающей продавщицы.

– Белого, – сказала она, протягивая деньги.

Продавщица не поняла. Она повторила отчетливее. Та кивнула и принесла хлеб.

Мать положила его в сумку и вышла из булочной.

– Прелестное небо, не правда ли? – послышался чей-то голос.

Это был незнакомый мужчина лет сорока пяти.

Она быстро кивнула и собиралась идти, как вдруг он удержал ее за рукав:

– Послушайте…

Она остановилась.

– Ночью гулять никому не возбраняется. Давайте гулять?

– Нет, – быстро покачала она головой и пошла домой.

* * *

Дома было тихо.

Она бросила хлеб на стол и присела на диванчик. Закрыла лицо руками и долго сидела. За окном выл ветер, стучали редкие капли.

В дверь зазвонили. Пришла соседка.

– Здравствуйте, – строго сказала она, – это у вас музыка так громко играет?

– Нет, нет, – вздрогнула мать.

– У кого ж еще, – хмыкнула соседка и, сделав недовольное лицо, добавила, – коли не выключишь, буду жаловаться в милицию.

Как только соседка вышла, за окном раздался настойчивый вой милицейских сирен. Мать бросилась к окну, отвернула штору. Огромный милиционер, ростом с пятиэтажный дом, медленно шагал в сумраке.

Мать засмеялась, легла в кровать и открыла книгу. Прочитав пару страниц, она услышала под окном вой милицейской сирены. Там никого не было. Только пустая площадка, ряды гаражей и огромное черное небо.

Стекло звякнуло. Мать отдернула шторы. Там стоял тот самый человек, который предлагал погулять.

– Впустите? – крикнул он.

– Кто вы?

– Друг вашего сына.

– Я открою.

В квартиру вошел высокий мужчина. От него веяло холодом и влагой.

– В каком смысле, друг?

– В прямом.

– Но у него нет взрослых друзей.

Мужчина хитро улыбнулся и, ничего не ответив, прошел в комнату. Сел в кресло.

Она встала рядом, сложив за спиной руки.

Он сидел прямо, на его губах блуждала улыбка. Она смотрела в одну точку, боялась пошевелиться. Он нарушил молчание.

– Давайте потанцуем?

Она пожала плечами и протянула руки. Мужчина обнял ее. Они стали танцевать.

Без музыки. За окном выл ветер, нарастая и затухая.

Потом он ушел.

3

Утром она заглянула в комнату сына. Он лежал не раздевшись, спал. Но, заметив мать, открыл глаза, потянулся.

– Ты чего? – спросил он тихо.

Она не ответила.

Вадим сел в постели, обхватив руками голову. Долго сидел.

За окном горел розовый закат, мягко окрашивая крыши.

Вадим поднялся, достал из кармана мобильник.

– Лену можно? Привет. Пошли в парк? О’кей, на площадке в двенадцать.

В двенадцать Вадим стоял на площадке. Вокруг никого не было, только поодаль бродила грязная черная собака.

Лена пришла в 12.30.

– Прости, задержалась.

– Ну.

Они взялись за руки и пошли в парк.

– Ты бы хотел стать президентом?

– Нет, только разведчиком.

– А я бы хотела. Только представь себе – женщина-президент. Классно!

– Да, классно, – Вадим помолчал, – но все равно хреново.

В парке было тихо, светло. Они сели на скамейку.

Лена закурила. Вадим обнял ее за плечи.

– Давай поженимся!

– С чего бы это? – хмыкнула Лена.

– Просто так.

– Не хочу, – она покачала головой и поцеловала Вадима в губы.

Он отвернулся.

– Никогда так не делай, – пробормотал он.

Грязная черная собака подошла к скамейке и понюхала ботинки Лены.

– Кыш, – шикнул Вадим.

Собака отбежала.

– Самое плохое, – сказала Лена, – это когда у человека ничего нет. Денег, там, машины, девушки. А если он инвалид еще – вдвойне обломно.

– Да, – кивнул Вадим, – это очень обломно.

Он уставился на облака.

Легкие, светлые, они плыли над ним.

– Смотри, вот облака, – сказал он, – нормальные, не как инвалид какой-нибудь. На него даже стремно посмотреть бывает.

– Почти всегда стремно, – согласилась Лена, – лучше отвернуться.

– Я всегда так делаю. А на облака не стремно смотреть.

Он обнял Лену, и они стали смотреть на облака.

Собака стояла поодаль.

– С другой стороны, – сказал Вадим, – быть может, у инвалида душа приятная.

– Только ее не видно. А мы смотрим, – серьезно сказала Лена.

– Мы смотрим, – подтвердил Вадим.

Облака расступились, и сквозь них проглянул черный куб.

– Что там? – сощурилась Лена, – я не вижу.

Вадим пожал плечами и положил руку на колено Лене.

– Ты очень красивая, – сказал он.

Лена вздрогнула. Закрыла лицо руками и принялась тихо всхлипывать.

– Ленусь, – нежно сказал Вадим, – я же пошуутил!

Она зарыдала в голос.

Он встал.

– Ты куда, – протянула она, – останься со мной.

Он сел.

Она подняла заплаканное лицо и сказала:

– Я беременна.

– Как? – оторопел Вадим.

– Прошлой ночью. Помнишь?

– Аа, – покачал головой Вадим, – ясно. Но ты сама понимаешь.

– Да, я знаю. Этого ребенка не должно быть. Мы не готовы.

Вадим кивнул и попросил:

– Встань.

Лена встала напротив него. Он некоторое время сидел неподвижно, а затем резко выбросил вперед ногу в тяжелом ботинке и ударил Лену в живот. Она охнула и согнулась. Опустилась на землю и застонала.

Вадим нагнулся к ней и прошептал:

– Наверно, он уже умер.

Лена улыбнулась.

– Спасибо.

* * *

Лена стоит перед зеркалом и повторяет:

– Я сильный. Я сильный.

Мать наблюдает в проем двери.

Входит в комнату. Лена вздрагивает.

– Мама, – говорит она, – я должна тебе кое-что сказать.

– Ну.

– Дело в том, – дрожащим голосом говорит Лена, – что… это самое… я беременна... была.

Мать наклоняется к ней и озабоченно спрашивает:

– Как это – была?

– А так, что теперь уже нет.

Мать прикладывает ладонь к ее животу. Долго держит. Потом смотрит на Лену и говорит:

– Он жив.

– Нет! – кричит Лена, – нет!

– Жив! – жестко повторяет мама и выходит.

Лена вылетает из комнаты, второпях надевает обувь.

Сильный ветер, моросит дождь. Посреди улицы стоят две лошади и не сводят с бегущей Лены глаз.

Лена прибегает в парк. Садится на скамейку, где прежде была с Вадимом.

Подгибает колени, обхватывает их руками. Долго сидит неподвижно.

Мимо проходит Колесо. Он пьян и не замечает ее.

Лена звонит:

– Вадя, ребенок жив. Мама поняла.

– Хорошо, буду ждать.

Приходит Вадим. Он целует Лену в губы и садится рядом.

– Я чувствую, – говорит Лена, – как мой живот растет.

– Ужасно, – кривится Вадим.

– Да, ужасно, – кивает Лена, – но что делать? Снова пнуть?

Вадим качает головой.

– Не помогло же. У меня есть лучше.

Он достает таблетку.

– Вот.

Лена берет и проглатывает.

– Спасибо.

– Да не за что. Пока, – усмехается Вадим.

4

Мать Вадима открывает окно и видит мужчину. Он машет рукой. Мать вздыхает и выходит к мужчине.

– Привет! – говорит мужчина.

Мать кивает.

– Вы не против, если мы сегодня сходим в пиццерию. Вы любите пиццу?

– Нет. Не против, – отвечает она.

Они идут. Солнце бликует в стеклах витрин и машин.

В пиццерии никого нет.

Они садятся за столик.

– Я расскажу анекдот. Идет зайчик по лесу и вдруг видит: плюшевый зайчик валяется. Он его поднял и запомнил. Поднял и запомнил! – похохатывая, восклицает мужчина.

– Поднял и запомнил, – улыбается мама.

Повар слышит анекдот и улыбается за барной стойкой.

– Самое страшное, – говорит мужчина, – это война. Когда война, много людей умирает.

Мама кивает.

– Семьи остаются без отцов.

– Это ужасно, – шепчет мама.

– Еще убийства – плохое. Когда какой-нибудь пьяный человек убивает просто так.

– Дурачок какой-то, – говорит мама.

– Еще плохое… погода плохая, по радио передают плохую погоду…

– А хорошее? – перебивает мама.

– Когда тепло, – загибает пальцы мужчина, – когда никто не ругается, когда много денег, когда тихо. Вы любите тишину, как я ее люблю?

– Н-не знаю.

– Прислушайтесь. Как тут тихо!

Мама прислушалась. В пиццерии было тихо. Слышно, как шоркают метлой на улице.

– Это называется – тишина! – поднял указательный палец мужчина, – ти-ши-на – это когда тихо.

– Тихо, – повторила мама.

– Что такое любовь? – внезапно спросил он и стиснул мамину ладонь.

– Любовь… это… награда? – спросила мама.

– Любовь – это когда он и она не могут жить друг без друга! – взволнованно сказал мужчина.

– Когда она не мыслит жизни без него!

– Когда они сливаются в томном поцелуе!

– Любовь – это ночная близость и ложь.

– Почему ложь? – недовольно произнес мужчина.

– Потому что у меня не было любви, – тихо сказала мама.

– А у меня была, – тряхнул головой мужчина, – и какая! Самая настоящая!

– А у меня не было.

– А у меня любовь была. Я не мыслил без нее жизни.

– Это ваша жена? – быстро спросила мама.

– Конечно! Можете взглянуть.

Мужчина достал фотографию. На ней был изображен открытый гроб, в нем лежал труп красивой женщины.

5

Вадим сидит на дереве и болтает ногами. Под ним скамейка. На скамейке листья. Дерево уже почти облетело. Он смотрит вверх. Небо невероятно голубое. У Вадима пересохло во рту. Он спрыгивает и сидится на корточки. Перед ним ползет улитка. Вадим трогает ее пальцем. Она переворачивается и прячется в домик. Вадим встает и медленно идет по парку. Темнеет.

Он останавливается около старой водонапорной башни. Наверху что-то блестит. Это Колесо. Он подзывает Вадима.

Вадим поднимается по лестнице. Полуразрушенный верхний этаж.

Колесо курит, сидя на корточках.

Вадим смотрит на него искоса, потом протягивает руку.

Колесо пожимает руку и продолжает курить, не сводя глаз с темноты коридора.

– Чо? – говорит Вадим.

Колесо пожимает плечами.

Вадим ложится ничком на холодные плиты и слушает.

Внизу сильно плещется вода. Слышны гулкие звуки. Воет ветер.

– Ветер, – говорит Вадим.

Колесо молчит.

Его взгляд прикован к темноте спускающегося вниз коридора.

– Ветер, – повторяет Вадим.

Раздаются шаги. Кто-то поднимается.

Это высокий человек в черном пальто.

Мгновение он смотрит на мальчиков, потом повелительно обращается к ним:

– За мной!

Они идут в темноте коридора за высоким человеком по спускающейся вниз лестнице.

Возле пролома в стене он останавливается и жестом приказывает залезть в пролом.

Там душно, капает вода и сквозь трещину в стене видна большая луна.

– Мы ничего не делали, – быстро говорит Колесо.

Высокий человек бьет его в живот.

Достает из кармана веревку и дает ее Вадиму со словами:

– Души.

Вадим набрасывает веревку на шею Колесу.

Тот бледнеет, кричит. Но высокий человек еще раз бьет его и достает транспам. Колесо испуганно замолкает.

Вадим дрожащими руками завязывает узел на шее Колеса и тянет.

Колесо хрипит и бьется.

Умирает.

Вадим поворачивается к высокому человеку. На его глазах слезы.

– Уходи, – говорит высокий человек.

Вадим быстро вылезает в пролом и бежит.

Он бежит от башни, бежит по кустам, бежит в темноте парка. Он выбегает из парка и бежит по улице.

Какая-то собака отчаянно лает при виде его.

Вадим забирается в кровать, укрывается одеялом, прижимает колени к животу и плачет.

– А что я мог поделать, мама, – шепчет он.

В окно видна полная луна.