| ПОЭЗИЯ | Выпуск 88 |
|
РАЗГОВОР[1] Вещи, которым я отдал душу, по частям расточают меня. Рильке Строить мир на руинах мира, где поют только мёртвые птицы, видеть дали с дырявой изнанки, где большие и малые вещи не имеют ни смысла, ни вида, потому что их не с кем делить. Помолчим же, мой друг, помолчим тут у самого, у порога, где обломки почившего неба и змея серебристой дороги закусила свой пыльный хвост, а в конце обнажённого света льют и льют обомлело дожди, где все, кто здесь любил случайно, положат голову на прошлое плечо. 2012 * * * Я вижу, время на исходе утешных слов, и всё прозрачнее лакуны календарей. Я чую, пепельные реки пошли в обхват, и над мостами отлетали твои рассветные шаги. Я знаю, трётся борт атласный ладьи небес о сушу снов, и слышу хор дневной, безгласный там, где в подводном мире яви над нами ласточки ныряют чужой весной. 2011 * * * Мой друг, легли твои дороги не тем крестом, что грезился, зане не те горчинки кружат пеплом, пирс обрывается в обратных зеркалах в не то раздавшееся море, покрывшее всей толщей немоты и города, и толк речей, и годы. И для чего, и для кого нам упадать под бременем чужой и серой ноши, и если бы не взгляд за рамой мирозданья, и если бы… Мой друг, взошли твои надежды не тем цветком, не то кино уныло крутит быль в пустых и пыльных залах, не тем богам кадят в безумье люди, и нам осталось так немного в тени небес, на топких тропах прозябанья, лишь этот взгляд, лишь этот вздох, немой и непременный, длиною в чью-то жизнь. 2012 ГРУЗИНСКОЕ Там, где маки Ахалкалаки, где бекасы Палеостоми и злое счастье яви в кувшине саперави, бегут, как на работу, бездомные собаки и, как в жизни позапрошлой, вслед моргает телёнок рыжий иконным оком Пиросмани, и кажется, доехали до полной остановки, до тополя дорожного и воробьёнка пегого на предпоследней ветке, где так легко оплакать и так легко восславить эти маки Ахалкалаки и на кресте озёрном трёх бекасов Палеостоми. 2013 ВОГЕЗСКАЯ ПЛОЩАДЬ Сесть на площади Вогезов и подумать: это всё, как в фонтане пьющий вяхирь, аккуратно и неспешно, всё решительно по мне, как безветренная вечность или та пивная пена – сдул, и нету ни фига. Всё фланирует, щебечет, упивается собой: тут младенцы, как болонки, вплавь пустились по траве, там скамейки, что качели на лианах грешных снов, и в опале предвечернем, в бликах плотских и святых, даже смерч развоплощений огибает эту сень. Сесть на площади Вогезов в дым лепечущих веков, видеть стриженые кроны, слушать души, трогать тени, пить немую благодать, и тринадцатый Людовик, улыбаясь в ус барочный мушкетёрам, мне и небу, с луноокими белками спит на каменном коне. 2013 |
[1] (вернуться) Стихи из книги «Реликварий ветров», Алетейя (СПб.) 2020 г.
|
|
|