| КРЕЩАТЫЙ ЯР | Выпуск 9 |
|
* * * Еще живу, еще пока волнуюсь. Когда меня окинет беглый взгляд Какого-нибудь “лыцаря”, – я тоже, Как черепаха, выйду из-под крыши, Ему навстречу сердцем восстаю, Но он меня уже не замечает. Однако нет! Вот поспешает хлыщ, Уже и руку сделал крендельком: “Пожалуйте в гарем! – Ах, что вы, что вы, В мужья (как примитивно!) не гожусь, Вот вам бы на вакантное местечко, На той неделе лишь освободилось. Я на простое – экая досада! – И вам бы оч-чень было хорошо...” А сам глядит французом просвещенным: Все по колено, никаких проблем. Он в прошлом был, конечно, русский барин, Сгонял к себе в усадьбу бедных Лиз, Они его там вишеньем кормили, Чесали пятки... Здесь он – супермен, И бархатный пиджак носил бы с шиком, Но по-простому: дутыши, джинсы... Он западник, хотя пока советский, Он в меру диссидент – и он постиг Прогресс от сексуальных революций. Он пошлостью гнушался бы – ан нет: Житейский компромисс седого Мурра... Оп! тут же мне замену приискал. Вот дама света с необъятным задом, Взлелеянным в салонах естеством, Хвостом роскошным лисьим помавая И кутаясь в признанье, как в боа, С потасканным любовником спешит. Они едины в козлоногой пляске, В чечетке лакированных копыт, Бедром к бедру впечатаны в камею, Любовный плод беря одним нахрапом В циничной согласованности черт. Что мне до них, до Рио-де-Жанейро Их жарких дней, до пляжа и Гольфстрима Их томной жизни в солнечных очках! Когда меня мой гений посетит? Вот он идет, и окружен друзьями, Как бы Платон среди учеников, И ветви винограда, всей лозой, Склоняются на пир рукопожатий. И слышатся – то возгласы, то смех. Они идут – избранники Олимпа, И нимбы заломили на затылок, Стопа их не касается земли. Они мои, они мои друзья! Со сна не причесавшись, к ним бросаюсь. Но что это? Не зеркало – вода, Не философский говор – оговорка, И диспут не назначен. Просто здесь Столпились боссы профсоюзной школы И обсуждают все свои дела. Как странно на меня они глядят! Сирены совершили злое дело. И брызгами хрустальными их хохот, Плеснувши, убегает в лабиринт. Я отхожу – и все не понимаю, Как странно не сработала Судьба, И почему я – здесь, а тот, кто ближе Того, что было некогда ребром, Из коего я выточена – там, Куда меня, естественно, не пустят... Но тут знакомый мальчик подлетел. Хэлло, чмок-чмок. – И на плечо десница Привычной фамильярности легла. О хлестаковых вечные объятья! “Так позвоню?” – звони, звони, звони. До сердца все равно не дозвонишься. А мой профессор без меня умрет. И мне наследство – некому оставить. 4 января 1985 |
|
|
|