| ПОЭЗИЯ | Выпуск 91 |
|
* * * Ничего не желая, ни о чём не жалея, происходит живая жизнь, перечить не смея смерти – злой и короткой, что черствеет здесь пиццей, под картонной коробкой замирающей птицей. Так без лишних мучений – уходи, как вояка, поручни по(р)учений обхвативши двояко, пыль небес приминая, открывая стигматы, всё кругом принимая, чтоб не кончить стих матом, чтоб пришли в ностальгии по тоске стать собою за тобою другие. …И придут за тобою. * * * Начинаешь исподволь, чувствуя, что сломан, смоляную исповедь, что шуршит соломой. И сидишь – обсчитанный – поневоле выслан – в общепит общипанный, в масляные мысли. Для чего полезли вы, драповые песни, в разум мой болезненный, всуе бесполезный? Бродит закавыченно, истончившись тюлем, ставшее добычею добытийных тюрем, в словеса зашитое – ко всему готово – нервно-беззащитное сказанное слово. Так, из света выселен, вдавливаю грудь я во вселенной висельной золотые прутья. Но иконы валятся в окна снов с любовью там, где обрывается времени надбровье. * * * Горбится осенняя осанка, тянется токсичная тоска, рушится завышенная планка в нежилое тело свысока. Запропасть бы в пропасти брусничной, на её брусчатом дне свежо. И в глазах тепло – как на больничном – сытно стынет нулевой снежок. Но подобран дню наряд подробный, сервер неба тесен, как сервант. В поле пыли слышен только дробный молоток стиха, прорвавший рвань. И фанат фантомов клонит дурью голову ко снам, которых нет. Только голос лазерной лазурью освещает выкошенный свет. * * * Распускает конечности вечность, в этой вечности мне выживать и последнюю нежность, конечно, в ненаглядных глазах выжигать. И обшарив обширную пустошь и признав в ней родную сестру, приведя себя в чистое чувство, я себя из пространства сотру. И отправив слова по спирали в свой паркур я возьму перекур, чтоб из инея не выпирали буквы их на ином берегу. Отключу проходное сознанье, в тихий порох сотру потроха и создам золотое созданье в смертной форме чужого стиха. * * * Вырублен снег и пустеет, как прочерк считанных наспех не считанных слов. Сколько же весит божественный почерк, проза прозрачная лиственных снов? Можно убиться, но не убояться, лишнего груза сердчишко лишить, пауз пазы поболят – разболятся, нужно опять тишину пережить. Материален, но метареален свет оружейный зимы кружевной, и в обитанья его ареале знаки сквозят сквозняком надо мной. И деликатная, как дилетантка, поприщ попроще взыскует душа, беженкой к боженьке рвётся, болванка, дабы земного избечь дележа. Этой обидной победы немало, чтобы поверил в себя идиот и – вынимая себя из вниманья стих не на убыль – на гибель идет. |
|
|
|