| ПОЭЗИЯ | Выпуск 91 |
|
* * * Этот свет из-за штор абрикосовый так и просится лечь на поднос. Все же есть внесезонные способы разглядеть, ощутить абрикос, не надеясь на лавку фруктовую: и в Гурзуфе, и в знойном Баку на деревьях они не готовые, а за шторами – в самом соку: обещают и мякоть, и косточку, жаркий воздух, далекий язык, отгружаясь в открытую форточку, обгоняя любой грузовик. ДЫБЕНКО Он был большевистским матросом, буржуев держал за нутро. И вот до района дорос он и до остановки метро. Карьера идет очень гладко. Он стал, сократив длинный путь, как Лиговка и Петроградка, но только опасней чуть-чуть. Петляет дворами эффектно, возводит крутой жилмассив. А Жуков всего лишь проспектом остался, Берлин захватив. * * * Эта бабушка с тросточкой-палкой с банкоматом про жизнь говорит, и ему ни банкноты не жалко, ни «спасибо» сказать за визит, ведь когда еще будут беседы вот такие, как прямо сейчас, чтоб хотелось камина и пледа и расширить словарный запас, строить фразы легко и красиво. А пока, если этого нет, он ей скажет хотя бы «спасибо» и услышит «спасибо» в ответ. * * * Пришла весна. Качаются качели. Какой-то человек несет букет. А я иду с пакетом на пределе. Точнее, на пределе сам пакет – еще чуть-чуть, и шмякнется сгущенка, эклер помнется, хрустнет эскимо, ведь у пакета все предельно тонко, особенно, где ручки у него. Его могли бы Лермонтов и Байрон взять на заметку, поощрить строкой. И он бы не таскал батон и сайру, а был бы романтический герой: писал стихи, бродил бы по утесам, дремал под сенью, вглядывался ввысь, но вряд ли там, в глуши, под горным скосом услышал бы: «Пожалуйста, держись!» * * * Не стоит огорчаться, милый друг, ведь главное, что выключен утюг – ты это помнишь совершенно точно. А значит нет нужды бежать домой, со взмыленной носиться головой, ключом не попадать в проем замочный. Есть более приятные дела. Есть Летний сад, барокко, пастила. Зовет куда-то клен цветною веткой. Ведь огорченья – часто ерунда, а вот утюг стоит, где и всегда – у плинтуса, под синей табуреткой. |
|
|
|