| ПОЭЗИЯ | Выпуск 91 |
|
* * * вот так и бредет, потерянная, через воздух в туманных пупырышках, воздух зябкий. в лаковых туфельках, в черной шляпке, походкою неуверенной. старая женщина, красивая старая женщина в платье с диковинными узорами. воздух освещен светофорами, на асфальте трещины – в детстве на них нельзя было наступать, иначе в пропасть провалишься, перешагивать нужно было, перепрыгивать – вот так, и она переносит ногу, пропасть и так ее ждет, говорит: тик-так, но не сегодня, не сегодня, Валенька. рецепт самого лучшего в мире салата: помидор режется на четвертинки, потом на восьмушки (чай дожидается в металлической кружке), огурец – кольцами, крупновато. есть – когда спадает жара, за деревянным столом посреди двора, рядом мама, папа и брат, и все еще даже не началось, и трутся спиной медведи о земную ось. скажите, голубчик, какой это город и год спасибо, будете идти – не наступайте на трещины, осторожно, иначе – в пропасть, где небо ужасно синее, и смех наполняет щекоткой подкожной. там мы все, конечно, когда-нибудь будем, но, вероятно, у вас еще есть дела, и у меня еще есть дела, дома ждет трехцветная кошка, представьте себе, – на асфальте нашла. * * * Я не знаю, за что меня можно любить и можно ли любить вообще. Но лишенный сомнений, тревог и обид колокольный звон над Москвой летит, словно камень, раскрученный на праще. И взрезает землю снизу стрела ландыша, который будет цвести, несмотря на нашу суету и дела, и на то, что тень на Москву легла, и я говорю: прости. Извини, что не верила, говорю, а Ты-то меня все равно любил. Колокольный звон уходит в зарю, птица галка скачет по пустырю, солнце выплевывает крокодил. Этот звон летит по пустой Москве, зараженным кварталам ее, в каждый двор заходит, в каждую дверь, по квартирам, палатам, – и в голове Утешальную песню поёт. |
|
|
|