ПОЭЗИЯ | Выпуск 92 |
АСТЕРОИД 4556 Ну вот и лето на исходе, сырой роман, избит сюжет, и никого на свете нет, и ничего не происходит, так падает на лист слеза, непоправимо, безвозвратно, и не вернуть её обратно, и не вернуть того, кто за. За озером кровавый чад, жираф изысканный, и Чад, там август лечит, август плачет, и птицы жалобно кричат. ГЕРБАРИЙ Гости пили, пели песни, во дворе огромный клён листья сбрасывал окрестно под воздействием времён. Папа с мамой не в разводе, папа пьяный, мне пять лет, я в хозяйском огороде нагербаривал букет. Нас автобус вёз набитый, жёлтый, как мультяшный слон, папа с кем-то делал квиты, красным пачкая салон. И полёт свой продолжая, листья падали, кружа, и текла по ним чужая человеческая ржа. Пазл исчезнет в лабиринте, спите крепко, малыши. Красно-жёлтые репринты увядающей души. ПРО Я про/молчу, и ты молчишь, разлука никого не лечит, нырнёшь в обманчивую тишь, захлёбываясь от наречий. Про/явишься в конце строки, переступив черту косую, и время вновь не с той руки колоду карм перетасует. Тебе – бубновый интерес, про/странный дом, густая скука. Мне – про/движение без звука. Мне скучно без. Мне скучно, бес. ПАСЕЧНИК Стоит старик на остановке, пальто, ушанка и рюкзак, и видно, что ему неловко, он в этом городе – чужак. Привёз домашние гостинцы, дочь – первокурсница, никак, а может, приезжал проститься, кто знает-то наверняка. Уедет в ночь на электричке, вином испачкав обшлага. Жена, скорее, по привычке начнёт пилить его, яга. А он молчит, считает ночи и электрички до беды, и беспокоится он очень, что станет с пчёлами тады. |
|
|
|