| ПЕРЕВОДЫ | Выпуск 92 |
|
Ранние стихи (1910–1916) УМИРАЮЩЕЕ ВЕЛИКОЛЕПИЕ Осень ранняя настала, Смех принесла и веселье. Ну же отворяй ворота сада В печальное новоселье! Отведи меня, о, золотая, Юношеской бегущей тропой, Чтобы вновь сказать «здравствуй» Умирающему великолепью; Чтобы странствовать вновь Между сумерками и ночью. Шелестит листва устало, Вздрагивая на пороге смерти И предчувствует в листопаде, Как приближаются беды. Твои тоскующие мечты и грёзы В скудный солнечный день Стремятся к поникшим розам, Умирающим у живой ограды. БДЕНИЯ НА ЕЛЕОНСКОЙ ГОРЕ Страда моей жизни на Елеонской горе: В сиянии сумеречном Вы взирали на меня зачастую С робостью и сомнением. Рыдая взывал я: ничто не тщетно. Моё младое бытие, Что от жалоб моих устало, Отныне вверяется лишь ангелу милости. * * * Усталая, тусклая зима, неужели ты утратила солнце? Блуждаешь в полях, изрытых болезненными бороздами, всхлипываешь, вздрагиваешь… Могильщик с киркой, ты, коль одолеешь безмолвный лес, призови свинцовую, серую мглу, чтобы она поднялась из долин и окутала хладом свет и жизнь, будто предсмертным саваном. О, зимняя пора! Тяжким дыханием ты не тронула лишь один цветок… Грезится в сиянии звёздном – о, тоска по розам далёким! 1910 * * * Знаешь ли ты о часах, что медленно идут, подобно ночным приливам и отливам, что безмятежно и неподвижно стоят? Когда жизнь души твоей клокочущей вспять утекает, и ты умираешь бесплодно в пустынной глуши, изнемогающий и обескровленный. Знаешь ли ты о тех часах, что приближают покой, как последняя страница потаённой книги, где погребено множество творений бытия, что, подобно пылающим стропилам крыши, разлетается в двойственности между Богом и тобой. Знаешь ли ты о тех часах, что не названы именем, и взмывают, и вырастают в суровый человеческий стан – с их взором небесным, таким детским и нежным, что повергает тебя в трепет блаженный, будто твоего чела прикоснулась рука возлюбленной, – о тех часах, что подобны молитве инокини, когда пастух молчаливо возвращается домой, – знаешь ли ты о часах, что тихо стоят? 4 мая 1913 * * * Где-то журчит источник, задумчивый в ночи. Где-то живёт одна девчонка, в мечтах коротает часы и не может уснуть опять. Где-то в сумерках берёз и бука кто-то ищет неведомо что. И где-то таится сокрытое: это упоённая богом душа, преодолевающая миры. 27 мая 1916 ТЫ... В комнате твоей течёт серебристо-серый цвет и вносит рассвет завершённого времени. Отворились тонкие двери, как будто входит жена. Все предметы твоим шагам откликаются. Огромный встаёт вопрос из тёмной расщелины. Отголосок его всколыхнул глубины моей души. Сквозь вереск и лес встают полдневных просторов чуждые холмы, будто взором поникаешь ты. 10 декабря 1916 Gedachtes/Мысли (1945–1946) СЛОВО И МИР Эльфриде на Рождество Только когда тебя призывают к тишине, слух твой чутко внемлет, ты встречаешься с тем, что в слове давно уже отлежалось, и ты счастлив тому, что преходяще в этом мире. А когда ты пребываешь с тишиной? Когда? А вот с какого «когда»? Ждёшь этого часа настырно, нетерпеливо, и вечно опаздываешь. И как же тогда то безмолвие тишины западного ветра, когда едва ли что-то явится воочию, пока всё пребывает трудом, проком и тяглом? Или мир уже утолился благодатью, возродился в благодарности? 1945 БДЕНИЕ МЫСЛИ Эльфриде на день рождение Покорность последователей – предание бытия. Медлительность земледельца – для посева звездного света. Одиночество пастыря – страдание без срока давности. Бдения заблуждающихся – их безумие безмерно. 1946 ВЕТЕР В ЛУГАХ Когда летним полднем, нигде не задерживаясь, прошествует внезапный беспричинный вихорь сквозь дружные травы и злаки, волны взыграются ласково, и заскользят немного быстрей, потолкутся суетливо, наскоро сияние скроется, и вновь озарятся луга,– в тот миг ничто ни с чем не прощается, нет никакого существования, едва ли что-либо проявится, только полное растворение. 1946 Winke/Знаки ДРУГОЕ МЫШЛЕНИЕ Остатки пыла благодати прими у тёмного очага бытия, что воспламеняется в ответ: божеское и человечное в едином. Как песнопенье всех вещей, отбрось заботу о просвете дерзком между мирозданьем и землёй, где творятся мифы радостного угля. В слове сокрой тихую весть постижений о великом и малом и отбрось пустые открытия в просвете внезапном на пути к бытию. 1938 СКАЧОК Схвати, брось, утаи – пусть будет скачок из окраин памяти дальней в область никем не застолблённую. Вопрошай о том «Кто»: «Кто этот человек?» Говори неумолчно о нечто «Что»: «Что есть бытие?» Не пренебрегай неким «Как»: «Как связаны они?» Человек, истина, бытие – они откликаются на разрастание их сущности, готовой к отречению, которым сами себя одаривают. ЗЕМЛЯ Нежного цветения земля не пораненная, о, стань неистового рвения сиянием пламенным! СЛОВО Ничто, нигде, никогда, пред каждым «что-то», пред «потом» и «там», выдвигается из бездны словом, как дар, злополучный для всякого основания, поскольку единство укрепляется только тем, что будет сказано каждой вещью друг с другом, и схвачено чувством, смущённым безумством, и будет запросто снова уловлено смыслом, уж больше не ускользающим в никуда. В ПУТИ Нам неведомы цели, Мы всего лишь в пути. Нам много не нужно, Давно уже жаждем страстно Мощи к творению. Принести бы одно – Сердце для голоса В бытии, что безмолвно. Пусть бьётся тревогой В святилище древнем, Пусть станет отвагою нашей. НОЧЬ Тишайшая, чистая сплошь унизанная звёздами ночь, одно прошу у тебя: принести мне – то, что едва ли каждый мыслитель подстерегает в ожидании нетерпеливом: событие, что проявляется в сути своей в полдень бытия. ЗДЕСЬ-БЫТИЕ Чтобы здесь–бытию быть, чтобы молвить о бытии, отнимите у него нужду и взгляните на него открытым взглядом, преисполненным заповеди. Чтобы здесь-бытию быть, чтобы каждый внимал бытию насторожённым ухом, во благо дарована тишина. Чтобы здесь-бытию быть, чтобы воспевать бытие, принеси ему в дом из песен дальних мощь его сущего, чего долго чуждалось. ВЕТЕР Что минует нас, то бережно сохранится и ветром вольным умчится прежде всего на стихотворном пути, где никто не спешит, особенно те, кто опоздал сказать: «Здравствуй!» ХИЖИНА ВЕЧЕРОМ Сквозь бирюзовый аромат толчея лесов бредёт в просторах. Высоко стрижи взмывают, чертят в воздухе сквозистом знаки. Внезапно щебет юный смолк. Длинной тенью во дворах сумерки упали. Безбрежен мир. Крестьяне косы отбивали. В красный камень бледность зрит. Тишиной пропитан ветер. Вскоре свет посетовал на вечер. Не заглушить желаний бред. Сохатый лось к источнику крадётся, будто над горою первая звезда. Затаила ночь свой блеск. Робко, сладко мысли затихают. Сквозь бирюзовый аромат толчея лесов бредёт в просторах. Высоко стрижи взмывают, чертят в воздухе сквозистом знаки. НОЧЬ Тишайшая, ясная ночь звёздно-рясная, принеси мне Единое, то, что вряд ли какой мыслитель жаждет узреть: событие в день бытия. ВЗГЛЯД ВСПЯТЬ На 6-е февраля 1950 Когда любовь взрастает в мысли, бытие благосклонно к ней заранее. Когда мысль озаряется любовью, Благодать воплощается сиянием. НИЧТО И БЫТИЕ Ни вон то, и ни вот это, и всё же многое нечто, чистое ничто в настоящем на закате бытия вящего: возвращается только то, что смиренно, в ничто возвращается, к истине сокровенной. Всем тем, кто здесь, и каждому, кто опричь них, и всё же ни одной из сторон, чистое время бессмысленного пространства. Перевод с немецкого Александра Белых |
|
|
|