Два давнишних друга Сергей Сергеевич Иванов и Иван Иванович Сергеев сидели в кухоньке у Сергея Сергеевича и делали вид, что играют в шахматы. Однако шахматная доска с расставленными фигурами была сдвинута к краю стола, а на её законном месте стояла немудрёная закуска и початая бутылка с водкой. И, судя по раскрасневшимся лицам друзей, бутылка эта была не первая.

– Ты, Ваня, сам рассуди, – жаловался Сергей Сергеевич, наливая. – Пока я был в почёте и уважении, Нина моя была как шёлковая. А как вышел на пенсию – озверела. Совсем другой человек. Зудит и зудит. Стыдно признаться, Ваня, но я её боюсь.

– Не боится волк собаки, а боится звяги, – поддержал друга Иван Иванович и поднял стакан.

– Это точно, – согласился Сергей Сергеевич и чокнулся с другом. Чокнулся, выпил и продолжил:

– И то ей не так, и это не этак. Сам рассуди – курить выгоняет на балкон. Рюмку с кем-нибудь выпить – скандал на неделю. Обидно, Ваня. Я ведь не хухры-мухры. Я ведь людьми командовал.

Здесь нужно сказать, что работал Сергей Сергеевич мастером на заводике, выпускающем то ли доильные аппараты, то ли дождевальные установки... словом, что-то в хозяйстве ненужное. Работал-то он мастером, но любил себя называть руководителем среднего звена.

– Дал ты ей волю, Серёжа, вот что я тебе скажу, – подвёл итог Иван Иванович. – А женщинам воля во вред. Женщинам и стране твёрдая рука нужна.

– Всё хотел тебя спросить, Ваня, – посерьёзнел Сергей Сергеевич. – А ты почему не женился?

– Скажу тебе, Серёжа, как другу. Не нашлась ещё женщина, способная понять нежную душу офицера.

И друзья залились радостным смехом. При этом Иван Иванович похрюкивал, и Сергей Сергеевич повизгивал.

Отсмеявшись, они с грустью оглядели стол.

– Да, – сказал Иван Иванович. – Хорошо бы сейчас портвешком это дело отполировать. А где взять в это время?

– У меня есть, – загрустил Сергей Сергеевич. – Но завтра Нина приедет – житья не будет. Может, сбегаем? Я знаю точку.

– И то, – согласился Иван Иванович и достал бумажник. – Твоя идея – ты и гонцом будешь.

– Не-е-е-ет, – возразил Сергей Сергеевич. – Давай по справедливости. Посчитаемся. Кто выйдет – тому и бежать.

И Сергей Сергеевич затараторил детскую считалочку, попеременно указывая рукой то на себя, то на друга:

И тут дверь холодильника, противно скрипнув, отворилась. И из холодильника вышел мужик в тельняшке с трубкой в зубах. На его бескозырке блестела золотом надпись: «Надя».

Друзья онемели и окаменели. Да, вдобавок ко всему, в гостиной часы стали бить двенадцать.

– Ну, что сидите, как куры на насесте? – спросил матрос и вразвалку подошёл к столу. – Спички есть? А то трубка погасла.

– Зажигалка есть, – угодливо произнёс Сергей Сергеевич и протянул матросу зажигалку.

– Зажигалка – это не дело. Спички лучше, – сказал матрос. Но зажигалку всё-таки взял и раскурил трубку.

Запахло ароматизированным табаком.

– «Золотое руно» курите? – спросил Иван Иванович.

– «Капитанский», – сказал матрос и выпустил клуб дыма. – Так чего надо, короче?

– Как чего? – не понял Иван Иванович.

– Зачем вызывали? – спросил матрос недружелюбно.

– Тут так вышло... – засуетился Сергей Сергеевич. – Мы хотели портвейна немного и...

– Понял, – перебил матрос. – С портвейном проблем нет.

Тут он поднял тельник и расстегнул застёжку-молнию на брюхе. Там оказался целый склад спиртного. Матрос запустил свою лапу в этот склад, вынул бутылку португальского портвейна и, сказав: «Поправляйтесь», поставил бутылку на стол. После этого мигнул, как фотовспышка, и исчез.

Друзья помолчали. А помолчав, закурили.

– Всё, Ваня, – сказал Сергей Сергеевич. – Это трындец. Не знаю, как ты, а я больше спиртного в рот не возьму.

– Ты погоди, Серёжа, – вступил Иван Иванович. – Ты погоди зарекаться. Не могли же мы с тобой одну и ту же галлюцинацию видеть? Не могли. Значит тут что-то не то. А давай-ка попробуем его пойла.

И Иван Иванович ловко откупорил бутылку и налил в стаканы рубиновую жидкость.

– Ну... – поднял стакан Иван Иванович. – Батальон! Делай как я!

И залпом выпил.

Сергей Сергеевич следом.

Потом посидели молча, прислушиваясь к организму.

– А ничего, Серёжа, нормально, – заключил Иван Иванович и налил по новой.

– Хороший напиток, Ваня. Душевный, – поддержал Сергей Сергеевич. – Жаль, что мало.

– Так давай у этого юнги ещё спросим, – осенило Ивана Ивановича. – Ты же видел – у него в брюхе целый магазин.

– Слышь, Ваня! – застеснялся Сергей Сергеевич. – Может, у него и девушки есть?

– А что? – поддержал Иван Иванович идею. – Может, и есть. Спросить надо. Сейчас бы девку... сисястую такую... неплохо... в самый раз было бы.

И начал считать: «Эники-беники...»

– А сейчас чего? – спросил матрос, выходя из стены. – Нажрались и на баб потянуло?

– А что? – начал задираться Иван Иванович. – Какой в этом вы видите криминал? Естественные рефлексы...

– Короче! – перебил матрос и расстегнул пузо. – Выбирайте скорее, а то вас много, а я один.

А в пузе у него оказался прилавок, на котором сидели куклы в чём мама родила. Только живые. И каждая из них делала соблазнительные знаки, обещая небывалое удовольствие.

– Ну, просто ёклмн, – сказал Иван Иванович. – Это же надо, до чего дошла современная технология.

И выбрал из живота щедрого матроса пухленькую блондиночку с бюстом такого размера, что и не верилось.

Тут и Сергей Сергеич осмелел и потянулся к шустрой азиаточке.

Как только куклы очутились в кухне, так тут же выросли до нормального человеческого роста, уселись у друзей на коленях и начали оказывать знаки внимания сексуального характера.

У Ивана Ивановича взыграло ретивое, и он издал сладострастный рык, в котором угадывался незаурядный темперамент самца. Но показать силу этого темперамента Ивану Ивановичу не удалось, потому что клацнул замок на входной двери и раздался женский голос:

– Что ж ты меня не встречаешь, паразит? Не ждал? А накурил-то как! Ну, я сейчас с тобой поговорю серьёзно.

Друзья замерли в самых нелепых позах. И тут Иван Иванович проявил армейскую смекалку и зашептал:

– Эники-беники ели вареники...

– И что это вам, мужики, неймётся? – спросил матрос. – Чего звали?

– Нам... понимаете... – зашептал Сергей Сергеич. – Мы тут, понимаете... а жена приехала. Она у детей гостила. Только завтра приехать обещала...

– Короче, – сказал матрос и расстегнул брюхо.

– Короче, так, – нашёлся Иван Иванович. – Хотим оказаться в таком месте, где нас живая душа не увидит. С девочками, конечно.

Снова мигнуло ослепительно, и друзья очутились на песчаном пляже. Голубела лагуна, жарило солнце, и небольшая группа пальм отбрасывала жидкую тень на две хижины. Между хижин красовался фанерный домик со знакомыми буквами М и Ж. Значит, цивилизация добралась и в этот забытый Богом край.

Друзья опомниться не успели, как девицы поволокли их в таинственную полутьму хижин.

И тут же из этой полутьмы понеслись сладострастные вопли.

Через некоторое время друзья уселись под пальмами с банками пива в руках и тупо уставились на черепаху, ползущую по раскалённому песку.

– Это было что-то. Вот что я тебе, Серёжа, скажу, – Иван Иванович допил пиво и швырнул банкой в черепаху. – Веришь ли, столько лет мужское во мне не просыпалось. А тут...

– Да, Ваня, – поддержал разговор Сергей Сергеевич. – Это было... расскажи кому – не поверит.

– А это уже ваши проблемы, пацаны! – раздался хриплый бас.

Друзья посмотрели сначала друг на друга, а потом на пальмы, от которых этот голос доносился. От пальм шли два качка в шортах.

– Вам, товарищи, чего нужно? – нашёлся Иван Иванович.

– Нам, папахен, капуста нужна, – ответил один из бойцов и достал из-за спины автомат «Узи». – А то пить – это мы можем, девок пользовать тоже. А как за товар платить – так в непонятках.

– Опять же, перелёт со скоростью света, – добавил второй. – Аренда острова... то да сё... Короче, набежало.

– И сколько? – голос Сергея Сергеевича дрогнул.

– До хрена, – утешил его первый качок. – У тебя столько нет. Будешь сейчас хату свою переписывать.

– Дивизия краснознамённая! Армейским опытом богата!.. – запел Иван Иванович песню, намереваясь ринуться в последний бой.

Но над его головой пророкотала автоматная очередь, и Иван Иванович решил отложить исполнение песни на потом.

– Товарищи бандиты, – сказал Сергей Сергеевич. – А можно нам с другом посоветоваться.

– Валяйте, – согласился качок. – Всё равно вам отсюдова никуда не деться. Остров, напоминаю, необитаемый.

Сергей Сергеевич затянул помертвевшего Ивана Ивановича в хижину и начал считаться:

– Эники-беники...

– Ну, клиент сегодня – мука, а не клиент! – сказал матрос. – Вам ещё какого рожна нужно?

– Товарищ боцман! – сказал Сергей Сергеевич. – Нам нужно туда, где царит правопорядок. Где вот такой правовой беспредел, как здесь, невозможен...

И друзья оказались в районном отделении милиции у стола дежурного по отделению.

– Так вы, граждане, заявляете, что неизвестные бандиты напали на вас и, угрожая автоматическим оружием, требовали подписать дарственные на ваше жильё?

– Требовали, – согласился Иван Иванович. – Ещё как требовали.

– Там сначала матрос был. Пузатый, – добавил Сергей Сергеевич. – Он брюхо расстегнёт: у него брюхо на зиппере, извините. А там и женщины лёгкого поведения, и выпивка всякая... Одним словом, притон.

– Понятно, граждане, – сказал сержант, окинув взглядом полуголых друзей. – Документов при вас, конечно, никаких. Примем меры. Вы присядьте вон там, пожалуйста. Долго ждать не придётся.

И он не обманул. Не прошло и получаса, как появились санитары и повезли друзей в психиатрическую лечебницу.

– Так вы утверждаете, что у этого матроса живот расстёгивался? – лениво спросил доктор Михальцов, заполняя непонятные бланки.

– Так точно! – рявкнул Иван Иванович. – И это, разрешите доложить, несомненно, происки врагов.

– Понятно, – процедил доктор. – А у ваших родственников психических заболеваний не наблюдалось?

– У моих не было, – сказал Сергей Сергеевич.

– У моего брата триппер был, – признался Иван Иванович и покраснел.

– Хорошо, хорошо, – утешил доктор друзей. – Вы только не волнуйтесь. Мы вас сейчас определим в отделение, и всё будет хорошо.

Доктор Михальцов закончил писать и спросил, иронически щурясь:

– Значит, как только вы эту считалку произнесёте, так матрос и появляется?

– Появляется, – подтвердил Сергей Сергеевич. – Как только, так сразу.

– А сейчас вызвать его можете?

Друзья переглянулись, и Иван Иванович начал:

– Эники-беники...

– Какого хрена? – сказал матрос, выйдя из стеклянной витринки с медицинским инструментарием. – Ну и вахта сегодня. Давайте быстрей, а то мне смену пора сдавать.

Доктор Михальцов молча и старательно протирал стёкла очков полой халата.

– Надо, товарищ адмирал, – сказал Иван Иванович, – как-то всё загладить. Восстановить статус-кво, так сказать. И чтобы без последствий.

– Что ж ты меня не встречаешь, паразит? – произнесла Нина Григорьевна, входя в кухню. – Не ждал?

На кухне было прибрано. За столом, склонившись над шахматной доской, сидели приятели.

– Конечно, не ждал, Ниночка, – засюсюкал Сергей Сергеевич. – Ты же только завтра собиралась приехать. А мы тут вот с Иваном Ивановичем за шахматишками засиделись.

– Ну, мне пора, – поднялся Иван Иванович. – Как-нибудь потом доиграем.

А в приёмном отделении доктор Михальцов измывался над санитаром Семёновым, пытаясь вспомнить считалку:

– Ты, Семёнов, наверное, думаешь, что я чокнулся?

Семёнов именно так и думал, но сказал:

– Да что вы, доктор!

– Но я же своими глазами видел, как этот матрос выполняет все желания. Что ты скажешь, Семёнов?

Семёнов подумал, что надо бы поменьше жрать казённый спирт, но вслух сказал:

– Доктор лучше знает.

– Эники-беники – это я помню... – продолжал Михальцов. – Вышел пузатый матрос – тоже... А вот что в середине? Семёнов! Какая рифма к слову «матрос»?

– Понос, – сказал Семёнов.

– Дебил! Какой понос? Там что-то другое было.

– Тогда поц, – подсказал Семёнов.

– Сам ты поц!

Храпела и стонала во сне жена Сергея Сергеевича, которой снилось море и жаркий кавказский мужчина.

Лежал на спине, уставясь в потолок, сам Сергей Сергеевич.

Мастурбировал в туалете неугомонный Иван Иванович.

Тосковал санитар Семёнов, глядя, как доктор Михальцов пытается вспомнить считалочку.

И одна за одной гасли звёзды, предчувствуя рассвет.