Мышиный рев

Она пребывала в задумчивости. В нее прибывали мысли, сливаясь с окружающими природой, погодой.

А была зима. Осени не было и в помине, и там, где? пребывала девочка Д.

"Что? ты говоришь!?" – обиделись некоторые, душой и телом похожие на лужи, грязь. Они гнались за девочкой Д. с ворохом листьев, шишек. Вдогонку (кому/чему?) бросился уполномоченный. Не добежал. Упал, намоченный, жалкий. Поскользнулся, бедняга, на чьей-то сальности, кинутой вслед как? попало.

Вот что? происходило. Остального не было. В смысле какие? тут разговоры, когда? чего? уж там.

А было как? бы раннее утро. Юное, можно сказать. А рядом строился пельменный-племенной завод/фабрика. Все такое молодое, незнакомое.

Хотелось бы еще рассказать о НЕЙ. Хотелось бы, но – как?

Все чем?-то томимы. Никто не желает хотеть в этих близко лежащих окрестностях.

Вот она и задумалась. Кто? отчего? зачем? ее так! волнует?

А они почему? мучаются!.. Девочка Д. вдруг сжала свое, ставшее вдруг ТАКИМ, сердце. Через минуту оно разжалось, разгладилось, улеглось. "Если еще раз сожмется, – подумала Д., – значит оно – пружина". Охваченная каким?-то предчувствием, она сдавила двумя руками ВСЮ верхнюю половину своего тела. Крест вдавился в грудь, кровь закапала, да и ребер немало потрескалось, поломалось.

"Вот ведь не задача", – решили некоторые. А тут она, девушка Д. Стоит. В лучах. В окрестностях себя. Себе подобно.

Д. не понимала людей и надеялась на взаимность. О! как? же она заблудилась!!!

Соединяло ее с некоторыми предчувствие грядущего мышиного рева. Тут-то он и раздался. Громко! Вдохновенно! Во все стороны. И всё покрылось пеплом, мраком, ощущениями.

И женщина Д. вновь пребывала в приятной для некоторых задумчивости. На сене. Одна за другой прибывали не первой свежести мысли, думы, мечты, отражаясь-растворяясь в лужах, листьях.

Земля растаяла от улыбки уполномоченного.

Мышиный рев звенел над родимой пашней, бабушкой Д., над крышей дома моего, где я сижу и пишу, пишу и сижу.

Сижу и пишу до сих пор…