| ПОЭЗИЯ | Выпуск 16 |
|
* * * Скорее, чем империя умрет И полный месяц будет пустотелым, Скорее, чем опомнится народ В стремлении к неведомым пределам, Моя любовь, отчаявшись, умрет. 12 августа 1995 г. * * * Слово детства терзает, как зверь, Отгрызает целкового треть. Оттого мне страшнее на дверь Посмотреть, чем потом умереть. На прошедшее смотришь с трудом, Как на стыдное скопище тел. Ничего же не будет потом, Даже если глаза просмотрел. Но во взгляде таится стрела, И в отверстье полета пчелы Заблестит пыльцевидная мгла Или то, что ужаснее мглы. Я на кончик возьму языка Это слово роднее слюны Оттого, что печаль коротка. Оттого, что останутся сны. 24.05.90 * * * Душа молошница Психея Когда я знаю это оэ Приди как некогда скорее Я расскажу тебе другое Пока вода течет по склонам Пока стекает по долинам Уже не время быть влюбленным Но это время быть любимым Но это будет неизменно Все это будет под рукою Пока душа бежит по венам Пока я знаю это оэ 5. 09. 90 * * * При свете дня с недвижимым лицом И с ласкою в лице простоволосом, Она была и солнцем, и свинцом, Она была упреком и вопросом. И мне казалось – только позови, Вернется все, хотя бы из могилы. Я видел эту женщину в любви, И раза два наверное так было. * * * Она прошла через полтыщи рук. Она так часто раздвигала ноги, Что сразу ясно, враг там или друг, Когда мужчина встанет на пороге. Привычка милая, а вышло, что судьба. А что судьба? Когда приходишь в гости, А нет гостей, кругом одни гроба, И сам ты спишь на родовом погосте. Я сам прошел с полтысячи наук, И заплатил, как, в общем, платят девкам, И сети плел, как рядовой паук, И радовался всяким там попевкам. Я не искал изысканной судьбы, А я хотел великого простора, Чтоб видеть, как взрываются гробы, Как звери покидают свои норы, Как птицы заслоняют небосвод, Чтоб схлынуть враз, как занавес на сцене, И показать того, кто там идет, И смерть несет, и ужас, и спасенье. * * * Когда печаль охватит ночь И ослабеет государство, Приди униженным помочь, Мы призовем тебя на Царство. Приди, физический еврей, Ты полон сладостной печали. Ты молча выйдешь из дверей, Неназываемый вначале. 5. 08. 90 * * * А. А. А. Муж погиб по пьяной лавочке, Сын в тюрьме за разговоры – Тяжело живется дамочке, Все попреки, все укоры. Вот приляжет на подушечку, Затрепещет словно рощица. Сочинит она частушечку, Этим, дело, в общем, кончится. * * * А.Касымову Когда я выхожу, мой милый друг, Я вижу тех, кто женщины. Их много. Они почти всегда обнажены, Но мне противна эта голорукость. Когда бы можно, я их рассмотрел Поблизости, желательно в перчатках, И попытался запросто понять, Так что же движет слабыми руками И длинным, плавным телом молодым. Когда в тебе ничто не режет глаз И не терзает благостное ухо, Мой милый друг, пора и умереть, И превратиться, если это можно. Но это глупости, не стоит говорить И удивляться собственной прохладе, А можно как-то запросто понять, Что все вокруг эстетика, не боле, И можно равнодушно посмотреть Все акварели в местной галерее. * * * Покидая тебя в нелюбви, Холодном железе кожи, Говоря словами: "Живи" – И уходя, что одно и то же. Не зная, зачем все то Тепло, что тебе я отдал, Зная, что его не возьмет никто, Так же, как ты, но года Проведенного вместе с тобой – В моей голове – мне хватит Ходить с собою гурьбой И спать одному в кровати. И видеть острее сна Лицо, что белее мела, Которому есть цена Дороже души и тела. * * * Проходит день, который нами прожит, И я закрыл усталые глаза. Жизнь – только день, он лучше быть не может, Как Банников когда-то мне сказал. Я против истины печально возражаю, Немного выпью, буду во хмелю. Но вижу я, что дни не приближают Тебя, тебя, которую люблю. Вот будет день, я думал, будет пища, Весь белый свет, работа по плечу. И был мне день, и яства, и жилище, Но где же ты, которую хочу? Жизнь коротка, с любовью не играют. Который день сгорел уже дотла, И я глаза покрепче закрываю Затем, чтоб ты из мыслей не ушла. Не уходи, побудь еще немного, Я не хочу сказать тебе прости. Твоя спина как длинная дорога С изгибами и тайнами пути. * * * Ты переносишь разлуку со мной так легко, Что я всякий раз порываюсь при встрече тебе рассказать, отчего наша дочь на меня так похожа. * * * Шалтай-Болтай стоит у стены, Шалтай-Болтай видит странные сны – Что он уже ангел, что он не Шалтай, Что он навещает равнинный Алтай. Играй, играй, Радио Край, А ты говори, ты не умирай. Шалтай-Болтай отходит ко сну, Шалтай-Болтай покидает страну, Он издает торжествующий крик, Теперь он живет в стране "Heretic". Играй, играй, Радио Край, А ты говори, ты не умирай. * * * Октябрь. Темнеет так внезапно, Как будто закрываешь дверь В большую комнату, всю залитую светом. * * * Откроешь книжку телефона, Потреплешь листики рукой И долго смотришь удивленно – Какой-то Саша. Кто такой? Потом придет на ум иное, Нежней, чем жилка на виске – Как много жизни за спиною, Как этой книжечки в руке. * * * Перебирая бумаги, Имеющие к тебе отношение, Вдруг проникаешься к ним Трепетом почти историческим – Вот эти три или четыре письма Прочитает кто-то еще. * * * С. Шалухину Я скажу два русских слова На башкирском языке. Поплыву я снова, снова Вдоль по Ленина-реке. И, вдыхая дым шашлычный, Выдыхая теплый дым, Буду я таким столичным, Безупречно городским. Все вокруг проходит скоро, Все грохочет, словно медь. Я приехал в этот город Откровенно умереть Потому что на просторах Золотой моей страны Это самый лучший город Чтобы жить и видеть сны. И, покуда сердце бьется, Посреди житейской лжи, Ничего нам не дается Тяжелей, чем наша жизнь. |
|
|
|