| ПОЭЗИЯ | Выпуск 17 |
|
* * * Грустная весть: красота бесполезна. Дерзкая мысль: без нее никуда. Холодноватая звездная бездна, Где не одна погибает звезда. Звездные отблески падают в воду. Птицы и вьюги поют в унисон. Если Рембо выбирает свободу, Он, несомненно, имеет резон. Поиски рифмы под происки смерти. Здесь спотыкается каждый второй. Здесь сам Рембо отрекается: верьте – Я не поверю, что он не герой. Школьники счастья. Невольники чести. Прожили век и остались детьми. И обязательно грустные вести, Просто какую судьбу ни возьми! От глуповатого Божьего дара, От виноватого: был человек… С голубоватого милого шара Витиеватое облачко пара В мертвую бездну восходит наверх. 1.06.99 * * * Владетельного герцога посланье. Забьется в стекла новая звезда. Но медлит день, несущий на закланье Свой бледный свет. И грусть как никогда. Еще не вечер, но немножко поздно... Кончается поэзия. К концу Подходит август – холодно и звездно – Как блудный сын к хрипящему отцу. Уходит день. Он где-то в Ливерпуле. В России ночь, давно уж там темно Там снова занят отливаньем пули Наш человек. Но это все равно. Зажжем свечу – темно мне. У огня же Я вижу лучше, чем при свете дня, Что жизнь прошла. Настала осень, княже, И золотом осыпала меня. Мне скучно, бес. Всех нет, но хоть бы слезы... Посмотришь в сад – и что же видишь ты: Что все прошло. Остались только розы, Георгия Иванова цветы. 28.07.2000 * * * Мне снилось, что я соглашаюсь смириться С безрадостной жизнью оставшейся этой. – Скорей умереть, подавившись конфетой Со странным названием "Озеро Рица"! Проносится птица с отчаянным криком Струится над озером мгла голубая. Здесь речь о тебе, о прощанье великом. Промчаться, два плавных крыла выгибая И разве что в чьей-то душе сохраниться Как озеро, вечер и птица лесная. А озеро Рица теперь заграница? – Черт, старая карта. Не знаю, не знаю... Как скоро, невидимой ниткой прошитый, Спускается сумрак на тихие воды! Кончается век, неудачно прожитый. В нем было счасливого: виды природы. Конец теперь бедам, трудам и заботам – На черном, чужом берегу океана. И снова я буду твоим Ланселотом. Твоим Ланселотом, моя Вивиана. 6 августа 2001 * * * Остановите лошадей! – Заря Вечерняя печалилась, качались Над головой цветы, и лекаря К остывшему Потемкину домчались. ...Из глубины раздался голос, бас, И с высоты ответил голос Бога. Летевшая помедлила немного И села на резной иконостас. И вздрагивали, как двойные створки, Два пудреные крылышка сквозь сон. Безвременье. Империи задворки. Безрадостная молодость. Херсон. И в прошлое проваливались ноги. Туда, туда, подальше от судьбы Ведите нас, тенистые дороги Под вязы, под дуплистые дубы… Прошли века.Но точно так же, князь, Я в поле умереть хочу, на дальней Отеческой земле многострадальной, Предчувствуя, тоскуя и винясь. 27 марта 2002 |
|
|
|