Сатира вещь скучная. И зачастую бессмысленная.

В конце запоя летал по квартире вместе с кроватью, как пух от уст Эола.

Мать спит. Я печатаю. А что делаешь ты? Сидишь в далекой сырой Москве, уставясь в персональный компьютер?.. Бросай это грязное дело. Пошли, подышим! Хотя бы на балкон.

Соседка так часто разговаривала с Ван Ванычем о смысле жизни, что забеременела.

Все давно ясно, но эта ясность никому не нужна, и меньше всего - самому себе.

Желудок чист, как клятва Гиппократа.

Плыву как щепка в потоке, булькая и захлебываясь словами.

Жизнь так часто колотила Ван Ваныча по голове, что с возрастом ему все стало по барабану, даже Моцарт.

Ну и голос… Таким голосом надо вещать в сортире, а не по национальному радио.

Как гиря, выпущенная из рук, Ван Ваныч летел к вожделенной цели. Земля летела рядом.

Прилетела Наталья. В рыбьем плаще. Холодная, как рыба. И сразу на кухню. - Чай? Кофе? - Кофе. - Как жизнь? - Плохо!

Смотрю на нее, как на малярийного комара, но руку поднять лень.

И на старуху бывает проруха… Съела миску лапши с бульонным кубиком, кусок белого хлеба с пищевым маргарином и заснула. Но через пять минут проснулась и спрашивает:

- А когда кушать будем?

- Всегда!

Мускулистые ляжки старых дев.

Один мой знакомый поэт очень любил ездить на общественном транспорте. И чтобы ездить бесплатно, изготовил поддельное удостоверение инвалида второй группы.

Его поймали, арестовали и засунули в тюремную “дурку”. Освидетельствовали, признали здоровым, и влепили полтора года условно. (За подделку документов.)

Поэт, не будь дураком, прикинулся шлангом - и лег в гражданскую “дурку” на освидетельствование. И получил билет инвалида второй группы по шизофрении. И теперь ездит на общественном транспорте совершенно бесплатно.

- Я не ваш, не ваш! - вопил Ван Ваныч, вырываясь из волосатых лап санитаров.

Геморроидальный узел бытия.

Хочу - ставлю запятую, хочу - не ставлю. Запятые - наши дети.

А сколько той жизни? Год, полтора, десять…

Пьяные валяются на асфальте и на траве. И я им завидую.

Худ. образы современников? Манекены! Но зато какие бодрые…

Ударим пирацетамом по склерозу и разгильдяйству.

Ван Ваныч не любил резиновых женщин: слишком красивые и надутые.

Написанное мне не нравится. Ничего не попишешь. На всех не угодишь.

Однажды Ван Ваныч так задумался, что попал под асфальтоукладчик. И стал частью дороги к светлому будущему.

Роскошь человеческого общения не для попугаев.

Получив указание свыше, В.В. ринулся сломя голову в туалет. Но выполнить указание не успел.

Любой дневник это нечто среднее между прозой жизни и лирическими стихами.

Да, женщины умнее мужчин. Но лишь в постели.

Парадоксальное сопряжение противоположностей перестало доставлять острое интеллектуальное наслаждение.

Как любила говорить знаменитая писательница Сонька-Золотая Ручка, не надо советов, лучше помогите материально.

И ее расстреляли то ли белые, то ли красные за неправильную жизненную позицию.

Позиция для писателя - это главное в жизни.

Людей надо любить. Особенно женщин.

Всегда выбирал лишь такую работу, где можно было читать и писать. Пусть в дыму, пусть в ядовитых испарениях - но читать и писать!

Однажды Ван Ваныч купил билет Суперлото. И три дня чувствовал себя миллионером. И наделал кучу долгов.

Женщины не любят афоризмов: они их не понимают. Мужчины тоже не понимают, но любят.

Однажды В.В. хлебнул лишку и впал в прострацию, транс по-научному. И ощутил себя центром сферы, центр которой везде, а окружность нигде.

В.В. был не дурак выпить. По маленькой, но часто. А жены глушили стаканами. Нажрется - и в койку! И храпит до вечера. А работа стоит. И Ван Ваныч стоит. Шатается, но стоит. И пьет стоя.

Орфографическая мысль не стоит на месте. В Москве решили с 2002-го года правописать через дефис не только пол-лимона, но и пол-сапога, пол-дома и т.д. А что касается Украины, то здесь орфографические дискуссии еще в полном разгаре. И судьба отдельных буквиц вынесена на всенародное обсуждение.

Любое знамя, объединяющее толпу - знамя катастрофы.