«Запретный город»

* * *

Дом приходит в упадок.
Хозяин впадает в немилость.
Торчат сорняки из грядок.
Что-то внутри надломилось.
Сон был, кажется, сладок.
А вспомни, что тебе снилось?

Снились – волы, подводы.
Тебя отправляют куда-то.
Топча зеленые всходы,
вокруг толпятся солдаты.
Мутны в источнике воды.
Твои одежды измяты.

Проснешься – и станет легче.
Книга, свирель и чарка
боль на время залечат.
К полудню становится жарко.
Накинув халат на плечи,
спускаюсь к руинам парка.

Ах, если и жить счастливо,
то только поздней весною.
Под сенью цветущей сливы
ни тревоги, ни зноя.
Тянется неторопливо
время узорной тесьмою.

* * *

С вечера – ливневый шквал. Ночью – мороз. И вот
под утро Запретный Город сковало льдом.
Здесь уже восемь лет почти никто не живет.
Сотня гробниц, считай, придется на каждый дом.

Хладное солнце взошло. Облака – на южном краю
очерчены кистью наспех. Ветер рождает хруст.
Обледеневшее дерево, рядом с которым стою,
не выдержав тяжести, падает. Ствол изнутри пуст.

Новый порыв. И снова растущее вдоль дорог
звенит, ломается, валится вдоль или поперек.
Накренившаяся повозка. Два стеклянных коня,
поддерживаемых оглоблями, с укором глядят на меня.

То же читаю в просветах между ветвей кружевных.
Взгляд погибшего на живущее – с упреком и свысока.
Как чудовищны пагоды! Демоны кружат в них.
Оборотни-лисицы приходят сюда из леска.

Нужно еще пережить эти несколько дней,
уступая дорогу победившему льду.
Солнце поднялось выше. Стало еще холодней.
Кто там окликнул меня? Я никуда не пойду.

* * *

К осени на востоке набирает силу гора.
Клубится лес у подножья. Выше – разломы скал.
Из чащи – пение птиц и мерный стук топора.
Что под ногами искал – всю жизнь на спине таскал.

Гора набирает силу, как туча перед грозой.
Время грозит обвалом. Но страх меня не берет.
Беседка над родником увита рдяной лозой.
Все осталось при мне, хоть ничего не берег.

Гора набирает силу – стены монастыря,
башни, пещеры, скалы разрастаются на глазах.
Все, что перегорело – воспламеняет заря,
продолжает, скользя по склону, что начато в небесах.

Только камни и могут расти в разрушающемся краю.
Память густеет там, где надломилась кора.
Как мертвого муравья, судьбу охраняет мою.
К осени на востоке набирает силу гора.

* * *

Короткий осенний вечер скуп на тепло,
зато легко и не больно в небо смотреть.
Сплошь мелководье осокою заросло.
Узкие тропки окрестность поймали в сеть.

Ближе к ночи разве что тени длинней.
Остальное – сжимается. Сердце – прежде всего.
Здесь принято раньше стареть, одеваться бедней.

Нагой подросток ведет с водопоя коней.
В пурпурной беседке старцы играют в «го».

Постоял бы рядом, подсказал бы хороший ход.
Но они заупрямятся, даже в ущерб игре.
Плохо – зато – по-моему. В пропасть – зато вперед.

Хриплый рожок поет о вечерней заре.

Тусклый закатный луч переходит вброд
обмелевший поток на Восточной горе.

* * *

Ворон – черная, сытая птица с высоким лбом
сидит на засохшей ветви – он выбрал ее одну:
хороша – ни цветов, ни листьев. Он шевелит горбом
(так сложены крылья). Лето идет ко дну.

Потому что дно (или русло) времени – небосвод.
Поднебесная – берег той же самой реки.
Годы – заросли камыша у мелких, застойных вод.
Здесь случаются оползни, но они довольно редки.

Зато уж если случилось, слой за слоем обрыв
обнажает тысячелетний, от взора спрятанный срам.
На такое посмотришь, и знаешь – глаза закрыв,
их незачем открывать: вместо зрачка – шрам.

Что за радость видеть проем, где была – дверь,
или провал, где был – черепичный кров.
Но я ненавидел Царство. И вот, теперь
хожу по его обломкам. Изранены ноги в кровь.

Я ненавидел дворы, где по ночам – пиры,
где обнаженные женщины разносили чаши гостям.
Я радовался земле, лопнувшей от жары,
Я жил, подставляя ухо плохим новостям.

Я помню набеги племен и «исправленье имен»,
видел демонов на расстоянии вытянутой руки,
утешаясь лишь тем, что Небо – русло реки времен,
а Поднебесная – берег той же самой реки.

* * *

Что вверху, что внизу небеса – они едва различимы.
Лишь на мгновение нижнее рябью подернется чуть.
Все едино. Лицa не отличить от личины.
Две лазурных ладони оберегают мой путь.

Я никому не в тягость. Не нуждаюсь ни в чьем совете.
Лодка скользит по воде. Чуть направляю весло.
Узкие тропки окрестность поймала в сети.
Сплошь мелководье осокою заросло.

Мне довольно того, что существует на свете.
Изобретение нового – не мое ремесло.

Содержание

Дальше