| ПОЭЗИЯ | Выпуск 7 |
|
Ини же, не сведуще, рекоша, яко Кий есть перевозникъ былъ, у Киева бо бяше перевозъ тогда с оноя стороны Днепра, темъ глаголаху: на перевозъ на Киевъ. Аще бо былъ перевозникъ Кий, то не бы ходилъ Царюгороду; но сей Кий княжаше в роде своемъ. Повесть временных лет Кий был князь, говорят, созидатель, воитель, погромщик, он железо за златом водил, говорят. А несведущий рек: Кий был тощий, как палка, паромщик – но паромщик бы был – так зачем бы ходил в Цареград? Он суда б не чинил, не отсеивал правду от кривды, он суда бы чинил в стороне от тщеславных владык, он и знать бы не знал, как тяжелая шейная гривна то арканом обхватит, то нежно ласкает кадык. Но от киевских срубов в одно распрекрасное лето он знамена повел, окаймившие весь окоем, и вибрировал грунт, и плясали в курганах скелеты – в своем роде был князем он в роде полянском своем. Из Боспора черпая стамбульские желтые звезды, наши парни кутили в бессонном, беспутном порту. Кий же щит прибивал, Константин подавал ему гвозди, чтобы гость дорогой не держал бы металла во рту. Но он втуне искал в авантюре своей византийской и вотще рисковал, во Боспоре полу полоща. И явились ему из-под темно-багрового диска две таинственных нимфы – те самые Туна и Тща. У днепровских порогов наемные вестники рока из тумана засады воткнули в героя стрелу. И вот так он споткнулся о камень родного порога, поскользнулся и канул в кромешную влажную мглу. А паромщик бы был – не прельщался бы лоском и глянцем, он речных бы валькирий поглаживал по волосам, водяных же кикимор, насильственной смерти посланцев, да красивых русалочек слал бы за смертию сам. Византия его не слепила б своей позолоткой, не водил бы полков, окаймляющих весь окоем, а в зеркальном овале своей протекающей лодки любовался б собою и в воду бы тыкал кием. |
|
|
|