| ПОЭЗИЯ | Выпуск 7 |
|
* * * Словно речной туман над заболоченными берегами, В окружении ровной низменности, обволакивающей перспективу, – Звуки убогой речи, тяготеющей к пентатонной гамме, Медленный двухвагонный трамвай, ползущий к Лахтинскому разливу. Пахнет Волгой, Уралом, черными клавишами, Китаем... По утрам растворяет согласные финно-угорская влага. Что тебе в этом? Каждый маршрут по-своему неисчерпаем. В каждой капле дождя уравновешены зло и благо. Этот весенний туман – словно речь, убогая и прямая. Музыка здесь не при чем. Достаточно беспричинной злости. Тянется фраза, словно трамвай, на сравнениях вечно хромая. Жаждут тепла желтоватые клавиши из слоновой кости. Сливочное, молочное утро. Холод от Охты до Лахты. Только считай повороты дороги: yksi, kaksi, kolme... Даль началась таможенным флагом, грузной тенью брандвахты, А закончится где-нибудь в Гельсингфорсе, скорее даже в Стокгольме. * * * Прошлое и настоящее – все в одинаковой дымке, В сырости невской воды, в пятнах известки и мела. Не узнавая себя, смотрим на старые снимки, Словно в холодное зеркало, только стекло помутнело. Преувеличена грусть, а холод слегка преуменьшен. Что вспоминать о несказанном и навсегда недопетом? Все мы, как оказалось, были всего лишь Luftmenschen, Да и, конечно, остались. И хватит об этом! Город напрасно гоняет квадриги по узкому кругу. Все оказалось чужим и ничто здесь отныне не свято. Люди и камни давно изменили друг другу. И ни крупицей души... – Впрочем, это всего лишь цитата. Не потому ли и старые песни заглохли, не потому ли Только слова сохранились – ни почвы, ни крови, ни плоти? Вечером в черном канале чьи-то огни потонули. И коченеют осенние листья в предсмертном полете. * * * Раньше обычного наступили снегопады и холода. Анамнез или диагноз недрогнувшей ледяной рукой, Мелом по черной поверхности пишет зима, ассоциируясь, как всегда, Со старостью, смертью, болезнью – общей, твоей или чьей-то другой. Имя пока не придумано, лучше оставить пробел. Только мокрый снег налипает на свежевыкрашенный фасад. «Увы, куда исчезли все мои годы!» – сказал, точнее, пропел Кто-то из миннезингеров[1] лет восемьсот назад. Мерзлые листья на мостовой, будто мертвые времена Бесследно пропавших лет, будто ушел последний трамвай. Помни только, что соль в бесформенной влаге вечно растворена, И смысловым совпадениям особого веса не придавай. Потому что для их описания нет подходящего языка, Потому что язык не то же самое, как известно, что речь, Потому что разница между полным счастьем и полным несчастьем настолько невелика, Что ею при расчетах можно практически пренебречь. |
[1] (Вернуться) Walther von der Vogelweide.
|
|
|