| ПОЭЗИЯ | Выпуск 7 |
|
Белый пепел Белый пепел поет на своем бельканто Петел белый звенит И не жалко слушателей но музыканта жаль за то что закатанные в зенит пусты глаза его той пустотою какая воспроизводит себя каждый вечер после семи исключая субботы и среды, время простоя зону отдыха Бога семьи В эти редкие дни он едва не библейский плотник или столяр евангельский, что прилаживает столешницу в том саду где опустится вечер любви на вопленье больных животных на едва ли кому-либо слышимое: «Иду!» Хозяин торопит – гости уже на подходе Слезятся доски стола смолянистой слезой А вино затевает речь о своем урожайном годе оно в кувшинах густеет как воздух перед грозой но не для него. Предстоит окончанье работы и в театре служебный подъезд и в буфете булочки с кремом приторные до рвоты Вкус обыденной жизни радующий кого-то но совсем не его Он как пятница средь воскресенья в оркестровой пропасти – в пепле который поет война в Старой столице в центре бывшей империи зябну скоро совсем нахохлюсь и перейду на щебет заговорю по-ханьски с пьяницей Бо-цзю-и здесь, уважаемый, на месте старой столицы среди чжурчженей и северных шу мы живем как в пограничном гарнизоне я и стихов давно уже не пишу так, записки начальству о состоянии нравов да и то белой тушью по синей бумаге слишком тяжелой и плотной для полнолунных бесед все о том же – о состоянии нравов о ветрах восточных, они всегда под рукою за воротом и в рукаве халата и в иероглифе «ночь» уголья на железной жаровне остывают как синева под ногтями у солдатика из новобранцев – откуда набрали таких? большие войска разбредаются по округе чем воинов гуще тем ночи темнее дни короче зато прозрачней суп-лапшевник варвары любят шелк и едят на тонкой посуде мой терракотовый чайник их не прельщает грубая красная глина эпохи Циней – где ей здесь настоящий ценитель? Текст Текст говоривший мне: умри! – Так тяжело теперь, так жалко умирает А я живу еще. Я у него внутри Живу и радуюсь – пока редактор правит, Заглядывая в словари, Нас не уравненных со Словом Ни в пораженьи ни в правах... Текст, притворявшийся готовым, Законченным, на головах Покоящимся до скончанье века, – Теперь поплыл... На берегах его Что ни руины – то библиотека Что ни жилище – пусто, никого Народ сбежал за бессловесным хлебом За горизонт где сходится земля – Пускай не с тем, седьмым, последним небом – Но с чем-что вроде задника на сцене: Аляповато-яркая заря Холодные косые тени... Зато накормят и не спросят ни рубля Ни даже полкопеечной цитаты Из текста умирающего в нас Как безымянные солдаты – Под легкий веселящий газ * * * и стали русские слова как тополя зимой черней земли в отвалах рва во рту у тьмы самой меж ними слякотно гулять их зябко повторять дорогой от метро домой сквозь синтаксис хромой |
|
|
|