Бархатный сезон

* * *

Как будто нет никакого вторника, а только густо пахнущие мёдом цветы возле берёз, где солнце нагревает землю и кирпичи старой, много видевшей школы. Нет никакого дня, кроме того, в котором звенят весёлые крики детей, но аттракционы на площади уже как будто устали и замерли в ожидании… Нет ничего-ничего, только запахи книг и старики у подъездов, которые никуда и не за чем не спешат. Нет ни галстука, ни пиджака, никакого постмодернистского сюра. Есть только надёжные люди в мастерской под вывеской «Ремонт бензопил», с которыми можно пить – крепкий алкоголь или чай.

Нет ничего-ничего, лишь уходящее лето: здесь и сейчас.

31 августа 2017 г.

* * *

Сегодня по-особому хороший день. После дождливого лета солнце радует своим нежным теплом. А под ногами тут и там уже похрустывают первые палые листья. Воздух пахнет свежескошенным сеном – недавно всюду последний раз в этом году подстригли газоны. Идти по полуденной, солнечной улице легко и приятно; грудь вместе с приходом осени неведомо от чего полна новой жизнью, новым ожиданием, новой любовью – к искренней красоте мира, становящейся в эти первые, добрые дни сентября особенно отзывчивой ко всякому неравнодушному сердцу.

Я сегодня всё сразу: и монах, и поэт, и немножко бродяга, и художник, и счастливый отец, и просто идущий краем дороги, глазеющий по сторонам – счастливый провинциал на уютной, тенистой стрит.

1 сентября 2017 г.

* * *

В начале лета в часы закатов и рассветов небо над детским садом, где я работал сторожем, наполнялось несмолкаемым шумом десятков снующих и кричащих стрижей. Я любил это время – когда все ещё спят, и в мире нет никакой фальши. Так хорошо, что не хочется произносить ни звука. Стоишь, смотришь себе по сторонам и как будто чего-то ждёшь. Но ничего, вроде бы, тебе и не надо, всё, по-настоящему важное, есть и так.

Когда же листва стала всё больше и больше желтеть, небо потускло. Оно по-прежнему оставалось высоким и голубым, но без щебетанья стрижей всё казалось в нём одиноким: кудрявые силуэты деревьев, столбы с проводами, очертания крыш, медленно и отстранённо летящие неведомо куда белые горы.

«Вот и опять мы одни», – думаю я, и откуда-то из глубины мира молчаливым согласием откликается мне первая осенняя тишина...

2 сентября 2017 г.

* * *

Ранний час. Ещё повсюду безмолвие и серые, рассветные сумерки. Северный ветер окреп. А с ним – неизменное в такую пору невесёлое чувство преходящести бытия, непостоянства его и изменчивости.

Вот и минула ночь – одна из первых холодных ночей этой осени. Что принесёт зародившийся день? Однообразие суеты? Постоянство гармонии? Пустую, одинокую дорогу или – путь, исполненный совершенства?

За утренней чашкой с остывающим чаем приятно думать обо всём этом. После молитвы душа обрела себя. А мир повсюду так тих, несмотря на то, что ветви акаций за окнами гнутся и гнутся в порывах ветра.

Есть ли что полезнее, чем начать день с благой вести? «Когда же он шёл и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба; он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь; трудно тебе идти против рожна. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! Что повелишь мне делать? И Господь сказал ему: встань и иди в город, и сказано будет тебе, что тебе надобно делать» (Деяния, 9:3-6).

3 сентября 2017 г.

* * *

Вот и пришло время, когда мир за окном объял порывистый северный ветер. Меньше вокруг стало уюта, с большей печалью склонились к земле осенние, догорающие цветы. Поубавилось на улице праздных гуляк и совсем не осталось детей. Мир приутих и приуныл.

А не вчера ли ещё мчался на своём велосипеде по солнечной, песчаной дороге весёлый мальчишка, и свет заливал его безмятежную, юную жизнь, голубые глаза, тронутые солнцем непослушные русые волосы?

Второе сентября того года мальчик почему-то запомнил надолго. Целое утро с папой они катались на велосипедах, проехав несколько километров через весь городок с востока на запад. По пути зашли поставить свечи в крохотную церквушку, встретили старенький, арболитовый домик, где когда-то младенцем жил папа мальчика, залезли на навеки застывшую на постаменте БМП, наверняка в каких-то своих металлических снах помнящую жаркие пески Афгана... Наконец, стояли на ветхом бревенчатом мосту над рекой, кидали в кипящий водопад плотины комья засохшей глины, кричали что-то весело друг другу, пытаясь перекричать бушующий рёв воды. А потом, отдыхая от долгого пути и начинавшего жарить солнца, сидели на приютной веранде их старшего друга Аркадия, заметно постаревшего в то дождливое лето семнадцатого...

4 сентября 2017 г.

* * *

Осень прикасается к нам первыми заморозками, первой простудой, золотистым вином, выпитым с корешами... Пальцы уже замерзают на струнах и не так уверено берут аккорд. Есть во всём этом своё очарование – юность посылает привет потускневшим героям улиц, напоминает: «Время – шалая вещь, и играет оно – против вас».

Не горюй! На самом деле, на душе очень радостно! Светлый, знакомый мотив тешит сердце. Не через чёрные стёкла, а голубыми глазами смотрят друзья на мир. И если они уходят, и их шаги затухают, то только здесь, а вовсе не в Вечности. Там, за чертою земли, всё ещё слышатся их голоса.

Их путеводные голоса.

7 сентября 2017 г.

* * *

Утро начинается не с кофе, утро начинается с дождя. С одиночества, с вдохновения начинается оно. С силуэта раннего прохожего за окном. Что и куда несёт он в своём утреннем сердце? Кто и с чем ждёт его в этот субботний час?

С воспоминания начинается утро, с письма: «…Помнишь, какими бесконечными казались наши летние знойные дни, когда каждый раз с таким нетерпением смотрели мы на циферблат, ожидая спасительной вечерней цифры восемь? Ведь после неё солнце, наконец, милостиво прятало свои раскалённые копья-лучи. Незатейливо танцевали в такой момент в легком порыве ветра невесомые пылинки. Мы ставили на огонь воду и брали любимый «Юньнань». Это вовсе не было чайной церемонией, это был наш маленький ритуал вечернего чая под грушевым деревом. Настаиваясь, чай приобретал цвет янтаря. Прохлада опускалась на город, пели цикады, и их трели наводили на грусть. О чем они пели? О том, что их лето проходит, а с ним – и жизнь?.. Медовый-медовый запах груш и чай делали своё дело – для нас наступал миг нирваны».

Утро начинается с любви.

9 сентября 2017 г.

* * *

Говорят, в Древнем Китае лето и зиму не считали достойными упоминания – жизнь души и живота определялась сменой Весны и Осени. Поэтов вдохновляли летящие в небе клинья гусей, а крестьяне с волнением и надеждой ждали разлива рек.

Сердце по-особому чутко именно в это время. Вот и ты, летом или зимой легко забудешь меня, а сейчас, когда дни желты и ясны, я верю – нет-нет, а память твою опять пронзит:

10 сентября 2017 г.

* * *

У каждого в жизни должен быть родник, исток с вечно живой водой: с высоко взлетевшими над головой деревьями, с гладкими камешками на дне русла, каждый из которых – как будто напоминание о чём-то хорошем, что не однажды случалось в жизни. Откуда и куда текут эти воды, пусть каждый решает для себя сам. Когда лес наполняется осенью, как приятно, бродя по бору, прийти к своему роднику. Стоять здесь, слушая, как по нехитрому навесу мерно стучат капли дождя, как негромко и говорливо переливаются в желобе струи. Слушать, как случайный ветер, пролетая верхушками елей, сбрасывает на мягкую землю шишки, тонкие веточки и сухие иглы. «Есть ли на свете Бог?», – приходят в такие минуты в голову мысли, и самому становится смешно от этих глупых, мещанских вопросов.

Легко шагать по лесной дороге вдоль родника – вперёд, к просвету среди деревьев. Рай на душе от святой воды, бессмертие.

11 сентября 2017 г.

* * *

В бархатный сентябрьский вечер выйти из сельской «Пятёрочки» в мягкий свет фонарей. Непринуждённо насвистывая, тихонько чалить к близкому полумраку знакомых уютных дворов советских ещё двухэтажек. Знать, что навстречу почти не попадутся угрюмые и пустые, как в городе, тяжёлые взгляды. Даже лица, тронутые алкоголем, здесь будут не так безнадёжно несчастны, как в каменных, светящихся джунглях. А вместо безвкусных и пошлых, молодящихся «светских львиц» по пути обязательно встретятся прекрасноликие сельские леди с красивыми и тихими голосами.

Просто любить: всю эту ясную и простую, надёжную осеннюю жизнь.

13 сентября 2017 г.

* * *

Найти бы такие слова, которыми говорить о смысле жизни не назидая, но чтобы потомки при этом внимали им и сохраняли в сердце. Увы, остаётся только одиноко бродить меж сосен, дышать их осенней хвоёй, загадывать несбыточное да неумело сочинять стихи. Что потомки? Нам ли, наполнившим свои судьбы ошибками, поучать других? Осенние сосны, росли ведь они здесь когда-то, когда я сам ещё был юнцом – так и будут расти, даже когда и пишущего эти слова не станет. Есть другие, мудрые книги, которые, как и эти деревья, несут свой свет сквозь века. Пусть они и станут путеводными маяками для сыновей. А нам, старикам, пусть уж одно – гулять по осеннему лесу, потягивать с улыбкой лёгонькое винцо, думать о чём-нибудь светлом да тихой любовью благословлять своих повзрослевших детей…

14 сентября 2017 г.

* * *

Пустынное шоссе, ведущее как будто из темноты в темноту. Лишь где-то далече, на холме – зелёный неоновый маяк круглосуточной заправки. Но на самой середине этого участка ночной дороги – свет одинокого фонаря, дрожащий чуть и всё же уверенно вырывающий из мрака некоторые очертания: часть белой кирпичной стены, крестовину окна, неровный край железной крыши, наконец, грубо сколоченный деревянный тамбур и в глубине его, почти в тени – дверь.

Пока мир утопает в безмолвии чёрного пламени ночи, за этой дверью теплится ещё один электрический огонёк. Неяркая лампочка освещает камору: дощатую шконку, видавший виды потёртый стол, немудрёный шкафчик для столового барахла да пару пыльных полок. На клеёнчатой, до дыр вытертой, но чистой скатерти дымится жестянка, и по каморе от неё плывёт ласковый аромат только что заваренного зелёного чая – любимого, как известно, среди дворников, сторожей и кочегаров. Рядом с кружечкой раскрытая книга – «Жития святых».

Тот, кто читает её, знает – с каждой перелистываемой страницей рассвет становится ближе.

15 сентября 2017 г.

* * *

...А потом снова пришло письмо из Франции. Она писала, как хороши в эту пору, в середине сентября, стали горы в Юре: «Осень опускается медленно. На дальние вершины, опалённые летним зноем, проливаются потоки дождя, и ветер приносит запах высушенного чабреца, зверобоя и тысячелистника. Этот целебный настой можно вдыхать и вдыхать без конца – воздух сам заполняет легкие. Повсюду рубиновые россыпи спелого шиповника и барбариса. Деревья каждую минуту роняют листья, оголяя стволы... А печальней всего наблюдать, как улетают журавли. По небу летят паутинки, и лучи солнца пригревают спину. Задрав голову, ты ищешь клин, что издаёт протяжный, тревожный стон, пробирающий до самых глубин души. И ты смотришь на него, и провожаешь, как самого близкого человека, что отбыл в чужие края, но который вернется. Ведь он обещал?..».

Там, где через провинциальный Сен-Клод несёт свои чистые воды тихая Вьенна, 10 лет назад они часто уходили с ней вдвоём в эти горы. 10 лет назад... Любила ли она его тогда? Вряд ли. Но и он – о любви ли думал в то время?

На заре времён сюда в Юру бежали от сует и тщеты мира преподобные Роман и Лупикин Юрские. Святая и сильная жажда Бога вела благочестивых пустынножителей. «А какая тоска гонит твоё пустое и скучное сердце? Может быть, эти горы ответят? Может быть, Вьенна?» – спрашивал он себя 10 лет назад.

И ответ ему был.

16 сентября 2017 г.

* * *

Хоть и грустна, а всё же величественна ты, красота заката. Остывая, солнце ещё может вдруг так ярко вспыхнуть из-за наплывающих вечерних облаков, что мир почти тонет, слепнет в этих исполненных радости прощальных лучах! Может быть, к ночи вызвездит, и с запада сильно потянет прохладой. Во всей своей величественности воссияет узнаваемый Орион, и сотни других созвездий прикуют к себе случайный человеческий взор. Но пока даль и близь освещены единственным светом: неповторимым солнцем заката. И душа не спешит, не хочет прощаться с этим священным теплом!

Но длиннее становятся ночи, и тьма их всё глубже. Холодом веет осень. Что ж, лето, прощай!..

17 сентября 2017 г.

* * *

Весной в Туркестане, когда степь занимается разноцветьем тюльпанов, в ней появляются такие места, куда слетаются волшебные пери слушать голос божественного Саади. Но как он поёт о любви, которая всё сжигает, слышит не каждый. Незримые пери окружают душу давно ушедшего шейха и каждый раз вновь и вновь загораются от его песни-поэмы, словно опьяняются чистейшим вином рая. А Саади поёт…

Песня его – о Сияющей Аревик, повелительнице Армении, царствовавшей много веков назад и ставшей после смерти поэта самой яркой звездой в созвездии Ориона, появление которой предсказывал ещё Бируни.

Говорят, там, где поёт Саади, можно найти старинный золотой драм с царственным профилем виновницы его любви. Эти монеты очень дороги и давно стали исключительной нумизматической ценностью. Но вовсе не земным золотом разбогатеет нашедший её.

Если, конечно, услышит, как расцветает весной в Туркестане степь…

20 сентября 2017 г.

* * *

Три года назад я был в командировке в Калуге. Там, в исторической части города, стоит старая водонапорная башня. Человек, бывший в тот вечер нашим гидом, предложил подняться на неё, чтобы посмотреть, какой замечательный вид открывается сверху. Меня же на её вершине привлекла нацарапанная на кирпичах надпись: «Триста железных ступеней я отсчитал, пока поднимался наверх. И вот, на вершине башни, толкнув ногой подгнившую дверь, увидел перед собой, под ногами, враз помельчавший, серый осенний мир. Хоть и знаком и мил он был, но всё таки скучен. Холодало. И вместо солнца из разрывов в сплошном мареве туч с неба начинал вдруг лететь первый редкий снег.

Вслед за весёлым ветром прыгнул я в этот мир! И ветер меня унёс».

Никто не знает, кто нацарапал эти строки. Не было там и даты. Но, прочитав, я крепко задумался: а только ли город видно перед собой с этой вершины? Только ли крыши и улицы? Может быть, что-то больше? Наверняка.

22 сентября 2017 г.

* * *

Ни ветерка. Как будто по отвесу, совершенно прямо падают на землю капли дождя и увлекают за собой редкие листья подёрнутых жёлтым берёз. Но вот медитативность этих мгновений нарушается дуновением в кронах, и дождь сразу начинает шуметь сильнее, и ещё больше листвы летит вниз. Какие этюды можно было бы писать в такие минуты, владей кропающий эти строки хоть чуточку искусством живописца!

В жизни печален отнюдь не дождь, а то, что не в твоих силах и умении запечатлеть его на холсте. Точно так же в красивой женщине печалит не её недоступность, а невозможность передать в рисунке точность и совершенство прекрасных черт, особенно – её изящных и тонких ладоней.

Что тогда остаётся?! Попивать на рассвете чаёк да поскрипывать пёрышком. Ведь говаривал же старик Чжуан-цзы: «Там, где люди не в силах изменить что-либо, – там и пребывает естество всех вещей»...

23 сентября 2017 г.

* * *

Вечные ли мы скитальцы на синих путях судьбы? Сломленные ею герои или взращённые ею счастливцы? Звёзды вдохновения, для нас ли вспыхивают они? Или бесконечные вереницы электрических фонарей ночь напролёт водят нас от бара к бару? И что ищем мы там? Или прячемся от кого? 

Там, где я вырос, словом «Бродвей» называлась городская окраина, и парни с нашего района, когда пили по вечерам спирт, вовсе не помышляли о героях Потерянного поколения. Так отчего сегодня, когда многое (и многие) уже позади, вдруг приходит чувство неясной печали? 

Я захожу в гости к знакомому, продающему в розлив вино, и заказываю бокал. Потом, когда он ставит блюз, беру ещё два. Здесь часто собираются мои друзья-пьянчуги, а со стен на нас смотрят нестареющие Хемингуэй, Ремарк, Олдингтон, Дос Пассос и Фицджеральд. Ваше здоровье, солдаты! 

В полночь бар закрывается, и я ухожу. Мне грустно. 

Но ночь нежна.

24 сентября 2017 г.

* * *

Конечно же, Борхес прав, и в литературе существует всего четыре основных сюжета, а всё остальное есть лишь та или иная их интерпретация – сад ветвящихся тропок. В какой-то мере вечны лишь символы и архетипы, а вовсе не наши иллюзорные индивидуальности, похожие на жёлтую пыль в придорожной канаве смерти.

Может быть, именно поэтому всё, что ты здесь прочитал, на самом деле только много раз повторившийся рассказ-зарисовка – о том, как на террасе провинциального кафе, небрежно опёршись плечом о перила, стоит Поэт и потягивает из стакана бордо. Мимо иногда пролетают машины, а вдали, куда он, прищурившись, смотрит, зацепившись за горизонт, не обжигая, горит золотое солнце.

Весна это или осень, закат это или рассвет ты должен увидеть сам.

27 октября 2017 г.

* * *

Это было старое сельское кладбище, на календаре – среда. После полудня, когда в самом разгаре ещё был рабочий день, я пил за могильным столиком искусственное вино с ароматом клубники. Я не святотатствовал, я писал стихи.

Один, совсем один, но – окружённый множеством людей, приветливо улыбавшихся с фотографий на памятниках. Наверное, такими и знали их родственники – улыбающимися, добрыми, не помнящими зла. Другие смотрели немного устало, но тоже по-доброму. Как, например, мой дед (отец моего отца), у чьей могилы я сидел.

Что-то неуловимое происходило в мире. Бесконечно шумели на шоссе машины, а здесь было так тихо, что казалось, я слышу, как растут деревья. Ещё цвели золотые шары, и пестрели в траве неувядающие пластмассовые венки…

Я вспомнил, как в первые дни сентября мы весело катались с сыном на велосипедах по нашему городку. Сегодня, когда я заберу его из детского сада, и на любимую нашу провинцию опустится тихий вечер, мы пойдём с ним, держась за руки, по знакомым улицам и будем неспешно говорить о самом разном, обо всём, что вложит в тот момент в наши сердца Бог. Потому что, хоть и закончился бархатный нежный сезон, но жизнь – всё равно продолжается.

Правда, ведь, дед?

29 сентября 2017 г.