| В ГОСТЯХ У «КРЕЩАТИКА» РУССКИЕ ПОЭТЫ АМЕРИКИ | Выпуск 89 |
|
* * * меня сжигали в центре площади – скулили псы, храпели лошади, потрескивал зажжённый хворост, в толпе среди калек, и хворых, и пьяных продавали чипсы, мог каждый здесь же помочиться заполнившие площадь, видимо, меня смертельно ненавидели: толпа, мешая водку с пивом, о всех семи грехах вопила, послав в мой адрес «шиты», «факи» и гордо поджигая флаги я думал, будто это снится мне, но на колени вдруг полиция прилюдно грузно опустилась и вслух прощения просила, меня кляня – врага, мерзавца – ведь я виниться отказался здесь поясню: был на сожжение я осуждён, коль предложения виниться пред толпой не принял – не зная в чём, не ставя имя своё в юродивых реестр во время смуты, да и места я задохнусь – от лицемерия, не дым костра – ужасней мэрия, всему дающая злословью защиту и надёжный кров: «И вы не смоете всей вашей чёрной кровью Поэта праведную кровь!» * * * пребудет мир всё так же пресмыкаем, и земноводен, и млекососущ, в нём вещую вину утратит каин и сквозь пьету – травы пробьётся суть вдоль трещины в рассохшемся сосуде паук сплетает вечность, и сквозняк скорбит о том, что больше нас не будет и что без нас ни ночи нет, ни дня застыл на суше обелиском танкер и в ржавый корпус тащит скарабей листа писчебумажные останки с последними словами – «не убей» там выйдут, вторя штампам голливуда, за руки взявшись в свете жёлтых лун: бактерия-девчонка – просто чудо!, и мальчик-с-пальчик, вирус и шалун * * * оттуда, с нила (должно быть, снилось) летела тихо днём комариха, и так хотела мужского тела, но тут – все эти: мамаша, дети, столы, диваны, фортепиано, не на беду ли – всё стулья, стулья, ведь сколько можно, вдвойне противно и крайне сложно, летать в гостиной пора б путь дальний закончить в спальне, где у торшера лежит с машерой в постели белой мужское тело, а в нём, о боже!, течёт под кожей густое счастье, к чему причастны мослы навалом под одеялом: без свойств, как музиль; в гробу так гоголь, отдавшись музе, – и ради бога но от гостиной (и в том причина комаро-мора) – тьма коридора, капут надежде – везде одежды, не нижней, верхней, полно, и перхоть летит на обувь: летишь, зришь в оба, ведь спальня дальше, в конце задачи, в конце прихожей – свернешь за угол, вдруг: что за рожа?! помрёшь с испуга не дрейфь, чувиха! мне комариха, что и понятно, не столь приятна, сколь, для примера, щекочет нервы, когда, поганец, сам пищей станешь, напитком, что ли, в земной юдоли, коль ты все годы сам жрал компоты, клевал плоть чью-то: теперь, девица, верши же чудо – спеши напиться! спокоен, палев свет в нашей спальне, лети, мой ангел, тебя ждёт агнец – в твоём прожекте я буду жертвой, в начале лета – твоею летой сегодня стану без громких стонов: артериальной напейся алой, затем ляг с краю и я, бескровный, ведомый к раю, тебя накрою во сне ладонью * * * гул машины для мойки посуды – мой любимый трёхстопный анапест: хочешь – верь, что поэзия чудо, хочешь – нет, и пошли её на фиг можно даже без жёлтофиоли, без окна с неизбежной геранью – это как бы в катрене филонить, верить в двигатель вечный сгоранья просто куст, как застывшего взрыва фотография в раме фасада, просто дом, где пока ещё живо всё, что позже уйдет без возврата дальних комнат сиянье, откуда голоса раздаются как будто... гул машины для мойки посуды в то давно наступившее утро ДИПТИХ 1 пухом, прахом покрыт, мазо и садо рад, к ночи громче твой рык – город, который сад город, впавший в свой клинч, тут же впадая в раж: дом разбил паралич, за этажом этаж скорчен в страхе фасад, в смятку сосед, в желе – он, снимающий над, видимо, не жилец комнат мёртвый паркет, пса за стеной знобит – стёкол небитых нет, вход фанерой забит 2 нынче всюду мордор, и по щеке слеза: влез в окно мародёр – белый скелет в глазах бита, цепь и кастет, череп, коса, костёр: каждое время цвет вносит в земной простор то ль покоричневеть, красным залить ли извод: каждой эпохи смерть в спектре свой цвет найдёт каждой жертве сестра, жди от неё вестей: твой в глазах её страх, в тёмном твоём – её тень * * * жизнь представьте проходит для кого-то прошла как от вас пароходик убывающий вплавь горизонт распрямится весь вдыхая дымок кто-то скажет присниться пароходик тот мог и набьёт крепко в трубку капитан табачок смерть бывает без трупа будто жизнь ни при чем он прокашляет горло сплюнет в волны комок и вы слышите голос но вокруг никого |
|
|
|