«Что ты рыдаешь так горько,
спартанка Елена?»

Мы познакомились весной 1995, на ежегодной научной студенческой конференции Киевского университета им. Т. Шевченко. Третьекурсница говорила со знанием дела, не по бумажке и чертила на доске схему – ипостаси героя в творчестве Николая Гумилева. Красноречие помогало потом в преподавании, выступлениях на литературных вечерах, видеолекциях. А поэзия Гумилева, по словам Лены, сопровождала ее чуть ли не с колыбели благодаря маме-учительнице.

Она всё делала очень рано: вышла замуж, нашла свою тему, защитила кандидатскую и докторскую… Теперь кажется, что по-другому было не успеть за жизнь, оказавшуюся неожиданно короткой. Но даже в студенческие годы (а курс был талантливым и сильным) Лена отличалась умением ставить большие цели и достигать их. После окончания школы в Николаеве поступила по результатам олимпиады в университет в Киеве – это был первый школьный выпуск независимой Украины, уже не знавший комсомола и учивший поэзию «серебряного века», но не ведавший, какой будет резко изменившаяся жизнь.

На филфаке, в Клюевском семинаре Людмилы Александровны Киселёвой, определилась главная тема Лениных научных занятий: поэтическая география и геософия Николая Гумилева. Ее книги об этом («Поэтическая география Н.С. Гумилева», 2006, 2018; «Геософские аспекты творчества Н.С. Гумилева», 2009), по сути, являлись постоянно расширяемой, уточняемой и дополняемой работой. Два издания вышли в одинаковых обложках – фотопортрет Гумилева из семейного архива Иды Моисеевны Наппельбаум на фоне руин древнего Карфагена, сфотографированных самой Леной. Такое сочетание литературного и исторического наследия с личным опытом было естественным: на мой взгляд, поэзия Гумилева стала не фоном ее жизни, а частью ее личности, определившей многие пути, встречи и события. О гумилевской Африке Лена мечтала еще в ту пору, когда плацкартный билет в Питер казался нам труднодоступной роскошью: величие замысла было ей присуще. Из поездки в Тунис вернулась, по ее рассказам, обгоревшей на солнце (ибо не отличалась смуглотой), но счастливой увиденным, и хотела поехать дальше, вглубь континента.

После университета Раскина поступила в заочную аспирантуру Пушкинского Дома, и с Петербургом связаны ее знакомства и вхождение в круг мирового гумилеведения. Там началось неформальное ученичество у Юрия Владимировича Зобнина, переросшее в официальное многолетнее сотрудничество и самое важное ее научное дело – полное собрание сочинений Гумилева под эгидой Института русской литературы. Елена участвовала в подготовке 5, 6, 7 и 8 томов, увидевших свет в 2004–2007 годах, и «Трудов и дней Н.С. Гумилева» Павла Лукницкого, вышедших в 2010 (глава 8-я). Легко знакомясь с коллегами, верно хранила память о людях, с которыми ее свели занятия Гумилевым: М.З. и Ф.Л. Гордонах, А.И. Павловском, М.Д. Эльзоне, А.И. Михайлове, Ю.В. Зобнине, Е.Е. Степанове. Помню, как она бывала на могиле Алексея Ильича Павловского – научного руководителя ее кандидатской, ездила в Тверскую область на похороны Александра Ивановича Михайлова, а в последний год жизни разбирала в Бежецке архив Юрия Зобнина и содействовала передаче в музей архива Евгения Евгеньевича Степанова (там, на гумилевской малой родине, она обрела свой последний приют).

При этом Лена, мне кажется, не стремилась стать кабинетным ученым. Помню, что-то отмечали у нее теплой компанией двадцати с небольшим лет и в шутку представили, как соберемся в том же составе в той же комнате спустя годы, солидными и знаменитыми. Лена тогда сказала, что будет полка ее книг, и это, в отличие от прочего, сбылось. Стихи писала всю жизнь, но печатала мало – единственный сборник «К земле обетованной: стихи и драматургия» вышел в Севастополе в 2011 году. Свою литературную нишу нашла в жанре исторического романа: «Час Елизаветы» (2008; «Любовный секрет Елисаветы», 2012); «Под знаком Софии» (в соавторстве с Владимиром Никольским, 2008, 2013); «Красная Валькирия» (в соавторстве с Михаилом Кожемякиным, 2010); «Жена Петра Великого» (в соавторстве с Михаилом Кожемякиным, 2012; «Первая императрица России», 2013); «Три любви Марины Мнишек» (в соавторстве с Михаилом Кожемякиным, 2017).

Благодаря легкому перу подрабатывала журналистикой: в одной лишь киевской газете «Зеркало недели» около 200 ее публикаций за 1998–2015 годы. В основном, отклики на культурные события (книги, литературные вечера, театральные спектакли), но есть и статьи на социальные темы. У Лены была своя позиция – научная, общественная, гражданская, – высказываемая, даже если не совпадала с мейнстримом или мнением начальства. Бывала она субъективной и пристрастной в своих оценках, но искренней и неравнодушной. Обусловленный личными обстоятельствами переезд в Москву в 2003 открыл еще одну профессиональную стезю: преподавательскую. Думаю, ей было важно не только передать знания и навыки, но и приобщить своих учеников к поэзии, литературе, культуре в целом. В Международном гуманитарно-лингвистическом институте Раскина организовала молодежный студенческий театр «Блуждающие звезды», а со студенческим театром «Пилигримы» Московского гуманитарного института им. Е.Р. Дашковой готовила постановки о поэтах «серебряного века» и ездила на литературные фестивали.

Важной частью ее внутренней жизни являлись путешествия, в чем несомненно созвучие и влияние Гумилева – «Музы дальних странствий». Лена была легка на подъем, от походов с палаткой по Крыму в годы учебы до научных и туристических поездок в Европу позднее (удивительно сочетая целеустремленность с легкомыслием, а житейскую цепкость с равнодушием к быту). В числе ее книг не случайны два путеводителя, написанных в соавторстве с М. Кожемякиным: «Франция: страна королей и пяти республик» (2012) и «Черногория: горы в зеркале Адриатики» (2013). Франция занимала особое место в ее мире с юности, и в разнонациональной родословной нашелся полумифический предок по имени Элен Риво. В школе и университете Лена изучала английский язык, однако увлеченно занималась на курсах французского и какое-то время его преподавала. В свое первое туристическое путешествие в Париж смогла выбраться уже после защиты кандидатской, зато потом были Тургеневская библиотека, научные конференции в Лионском университете, а глава «“Плащ Женевьевы”: преломление искусства средневековой Франции» в ее первой монографии о Гумилеве превратилась в «Парижские маршруты Н.С. Гумилева» во второй. Вспоминаю Ленин рассказ, как в одну из поездок со студентами, освободившись от дневных дел, ходила на вечерние мессы в базилику Сакре-Кёр: не будучи католичкой, но ощутив там свое пространство и свой воздух. В последние годы как-то зашел разговор об эмиграции (а Раскина интересовалась и поэтами русского зарубежья – Николаем Оцупом, Ольгой Анстей), и она сказала, что могла бы жить во Франции.

Лена, несомненно, была «человеком пути». Не могу вообразить ее остановившейся: говорят, даже в локдаун оформила себе пропуск на транспорт. Наш последний разговор в середине февраля состоялся по мобильной связи из поезда: Лена уезжала из Киева в Москву, но собиралась вскоре приехать вновь и, несмотря на болезнь, строила планы на будущее, которым не суждено было воплотиться. «И когда я засну на ступенях Господнего дома, Пусть хозяин радушный придет на рассвете за мной».