| ПОЭЗИЯ | Выпуск 95 |
|
* * * За каплевидными в прожилках столами астральной библиотеки сидят Овидий с Горацием и читают наши стихи, слезы текут у обоих от смеха. – Графоманы что надо, – кричит Гораций. – Маны надо что графы, – кивает Назон. Кто-то подливает им в чаши и заглядывает через плечо. А над нами опять вертикальные капли, и гипсовый смотрит на них вазон. В астральной библиотеке редко выключают свет. * * * Путешествие заканчивается только тогда, когда ты поворачиваешься на своей кровати и она скрипит. Как скрипела до поездов, чужих городов и белья на верёвках, которое видно с дороги. Это голос покоя, настоящее «здравствуй!» твоего дома. * * * Эта реальность отличается от той, которая нам иногда снится, лёгкой и светоносной, тем, что эта – футбол в скафандрах, и каждый гол, сделанный кадр, составленный текст – такая победа, которая и не снилась, бразильским форвардам в той реальности. Кстати, там в специальных барах включают канал, который транслирует только наши матчи. Смотрят его, отодвинув бокалы, эстеты, чьи лица спокойны, чемоданы упакованы, билеты на Землю уже куплены. * * * И когда я думаю об этом, внутри зрения появляются сцены: художники разных времён, горбоносые, юные, закутанные в морщины, смуглые и предельно седые пишут «Вход Господень в Иерусалим», в мастерских разные стены, вещи, окна, вот только свет схожий – замедленный свет. И пока я их вижу, чувствую ту самую надежду, которая растёт, как дерево, каждый день. В мире людей, в том числе, способных написать эту сцену, присутствовать там. Художник кладёт кисти на стол, выходит, садится под деревом. Размышляет о том, что могло бы значить это свечение в лицах, такое разное у тех, кто встречал царя, и тех, кто пришёл с ним. Потом он глядит за ветки, на город. И знает: всё сказанное свершится. Во всяком времени, во всяком пространстве, даже если придётся выдумать Иерусалим. * * * Поскольку сочинительство – попытка выйти за шаблон, периодически появляется чувство, что вот-вот рехнёшься. В эти моменты принципиально важно дойти до постели и заснуть. Сменить модус. Понизить градус. Как правило, просыпаешься смелее, чем был. Знаешь, из тебя извлекли чёрный ком. Это – милость (все ужасы мира да пребудут с дырявым сачком), свидетельство в пользу того, что адресат принимает мольбы. Я хотел бы остаться в доме конвенций. С крепким сердцем. Но приходится выбираться туда, где Ему не страшно, а мне далеко. |
|
|
|