| ПЕРЕВОДЫ / ПЕРЕКЛАДИ | # 97 |
|
Гюнтер Айх Gunter Eich (1907–1972) СОЛНЕЧНЫЙ СВЕТ Солнце! Ты падаешь на меня то медью, то золотом. Ты в моём сне продолжаешь действо. Мне хотелось бы навсегда удержать тебя в своём доме, – это было бы очень хорошо, – я был бы безумно счастлив. Ты проникаешь внутрь то медью, то золотом. Крепкие, белые зёрна своими гроздьями поглощают мой страх. КОРОЛЕВА ГОРТЕНЗИЯ Всё – в голубом, но ты без него, королева Гортензия. В лёгкой шляпке с большими полями, с множеством бантов. В изгнании, под большим кустарником, в далёком городе Майи, в перчатках. Среди цветочной пыльцы, опекаемой крыльями ос, напоминающих твой цветок, королева Гортензия. Кому это доступно у озера? Кто возьмёт себе это взаймы под твою красоту? Как окунуться в тишину? Подумай об ожерелье и украшениях, с лопатой, иль с обнажённым мечом? Громогласно. ЯПОНСКАЯ ГРАВЮРА НА ДЕРЕВЕ Розовая лошадь, сытая и зубастая, – для кого? Где её всадник, зачем скрывается? Появись перед ней, в гравюру войди, натяни поводья. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ Прежде шёл жёлтый снег из-за сейсмических колебаний, пропуская, пропуская себя между жёлтых пальцев, и слепя воздух на моей одноглазой Родине, оставляя свои надписи словами и именами, с дарами в ушные впадины из Сидона, швыряя взволновано золото по временам вниз, к стенам, туда, где живут тайны, и доносится современный запах постелей, и слуги в кожаных одеждах, и похотливые девицы. Где нет взятых с собой факелов и весёлой осени. Лишь просоленное мясо для переходов, и слова, и имена… Где держат меня в башне у воды, когда мучит жажда… Пауль Целан Paul Celan (1920–1970) ХИМИЧЕСКОЕ Молчание – расплавленное золото растраченное руками при плавке. Большое, серое, как потерянные вблизи фигуры сестёр. И все имена сожжённые вместе, превращённые в пепел из населения разных стран, как лёгкие, воздушные кольца души. Большие, серые, неуклюжие заключённые. Ты, в то же время. Ты с зубными коронками, ты с винным приливом (не стоит ли нам тоже позабыть те часы? Хорошо, хорошо, как твоё слово, давно уж умершее). Молчание – расплавленное золото, растраченное, израсходованное руками прокуренных пальцев. Где корона? Воздушная корона! Большая. Серая. Бесследного королевского свечения. МЕРЦАНЬЕ ДРЕВА Слово, – я обычно тебе его бросаю. Слово, – не более того. Я иногда вспоминаю об этом. Тогда была свобода. Мы плывём. Знаешь ли ты, о чём я пою? При мерцании дерева, – я об этом пою. Мы плывём. Знаешь ли ты о том, что мы плывём? Ты плывёшь со мной долго и легко. Ты запросто открываешь мне, да, запросто открываешь мне плывущую душу. Я плыву за двоих. Нет, не плыву, – это мерцающее дерево плывёт. Оно плыло когда-то. Вот течёт пруд. Бесконечный пруд, – чёрный, бесконечный, с крутого откоса. С крутого откоса созерцает мир. Знаешь ли ты, о чём я пою? О дрейфе. О, эти дрейфы! Словно созерцание мира, но я не об этом пою. Ты долго ещё говоришь о движении души, да, о движении души. ПОДЛЕ ВИНА… Подле вина и растерянности, подле обоих остатков. Я скачу по снегу, Ты слышишь, я скачу, Господи, вдаль, – ближе к победе с достоинством нашей последней скачки, сквозь человеческое загражденье. Они губят себя, когда сквозь нас услышат себя, они пишут, они прислушиваются к бормотанью, библейских наречий. Георг Тракль Georg Trakl (1887–1914) РОЖДЕНЬЕ Рожденье: темень, молчанье и снег. Тропы в лесу – следы охотников. О, нервные взгляды мха. Тишина матери. Тени деревьев. Свободно разбросаны руки во сне. Когда ж прекратит сонно светить луна? Рожденье – ночное опьянение. Голубая вода у подножья утёса. Стоны утомленного. Падший Ангел. Пробуждение в глухоте комнаты. Двоится луна. Блеск глаз молчаливой зрелости. Боль. Крик роженицы. Тёмные крылья. Движенье новорождённого в ночи. Мягкий свет розовых облаков. У ТРЯСИНЫ В тумане странник. Шёпоты трубы в тиши трясины под серым небом. По маршруту птиц летит поезд наперерез полотну воды. У разрушенной гнилью хижины, взмахнув чёрными крыльями, взволнованная ветром берёза. Улитка ползёт в обратный путь. Молчаливо пасётся стадо. И вот уж явленье ночи. Кроты прекращают шёпот воды. Ингеборг Бахман Ingeborg Bachmann (1926–1973) БЕЗВРЕМЕНЬЕ Начинается трудный день с исчезновения безвременья маячившего на горизонте. Зашнуровываешь ботинки и прямо из дому направляешься на рыбную ловлю, где разгуливает холодный ветер. Сквозь низкую зелень едва пробивается свет. Ты обращаешь взгляд к туману: исчезновение безвременья с маячившего горизонта. Торопишься по песку на берег. Изгородь высоких тонких стеблей. Ты швыряешь в них слово, – эхо старательно подхватывает его, прощаясь с ним словно после жаркого поцелуя. Разглядываешь шнурки на ботинках. Решаешься идти на охоту с собакой, зашвырнув рыбу подальше, в море, пробираешься сквозь гущу кустов. Так начинается трудный день. |
|
|
|