| ПОЭЗИЯ | # 96 |
|
РЕКВИЕМ ПО ТИШИНКЕ[1] Москва. Тишинка, номер 6 – Истоки моей жизни То жестковатой, словно жесть, То, словно пух, пушистой. С крон тополей слетавший пух, Что, скручиваясь в ворох, Почти бесшумным был на слух, Когда горел как порох. Слегка дрожал его огонь, Волнуя и тревожа, Сегодня ж память только тронь – Сама зажечься может. Свет этот, может быть, и слаб, Но тьму стерев, как сажу, Способен он создать тот лад, Что для души так важен. Трамваев звон, «старьё- Берём!» я помню в общем эхе, Где было рядом всё своё, Казавшись, что навеки. Соседи, по двору друзья, Враги – напротив, Негласный кодекс, что нельзя И можно, вроде б. Там подлость подлостью звалась И презиралось чванство, Что воплощала в себе власть, То есть, начальство. Там выпить было не грешно За то, что б мир стал лучше, И одолжить червонец, что б Вернуть с получки. Теперь туда дороги нет, Поскольку без возврата В один конец был взят билет С пометкой: выезд завтра. Но «завтра» минуло давно, А вместо него: «финиш», И та Тишинка – лишь кино, Где в зале пусто, ты лишь. Пьяни ж меня, былая смесь Неповторимых будней, Что сохранилась ещё здесь – В лучах из кинобудки. Тишинка прежняя во мне, Конечно же, всё та жа, А новой не было и нет, Чужой – многоэтажной. Увы, Москва, Россия, мне Ваш воздух невозможен, Поскольку в путинской тюрьме Он пропитался ложью. И ощущаю боль вдвойне, А не наполовину, Ведь в вами начатой войне Я только с Украиной. * * * Буряты в Буче – дикости разгул Хочу понять, но думаю, что тщетно Искать ответ, какой резон в мозгу У палача, стреляющего в жертву? Какой его околдовал шаман, Что грабит он, понятно, не буржуя... Быть может, очевидно это вам, – Так объясните мне, прошу я. Инстинкт ли только движет им, когда Ребёнка он насилует, а позже В письме домашним пишет: «Да, Воюю, жив-здоров и вам того же!». КАДРЫ Азовсталь – бастион несогнутых, Азовсталь – жуткий бич для врага, И любой рашист, войдя в зону ту, Знает – смерть всего в двух шагах. Как остатки костра сгоревшего, Что не греют уже, но дымят, В Мариуполе ветры вешние Разгоняют зловония яд. А кадыровцев тянет в пляску Своя собственная анаша. Вот они – близ пустой коляски И убитого малыша. * * * Украина, ты подобна сейчас броненосцу «Потёмкин» У российского берега, где свобод ни своих, ни чужих не щадят, Потому-то и платят друзья твои кровоподтёками На московских и питерских площадях. Потому-то и полнятся тюрьмы известные заново, И казацкие слуги у власти в желанных гостях; Был бы жив Эйзенштейн, то на мачте не красный, как зарево, А, как поле ржаное и небо, желто-синий, взметнулся бы стяг. КИДАЮЩИМ КАМНИ В ПОЛЬШУ В связи с тем, что поляки в нынешней войне проявили подлинную солидарность с Украиной, в России появилось немало «исторических» упрёков в её адрес. Душа у Польши тёмная? Ну, а своя – светлее ли? Про конницу Будённова Забыть неужто смеем мы? Про Львов в тридцать девятом, Катынь энкаведешную – Про всё, что с нами рядом И с ней, святой и грешною. А там Варшава в пламени С кварталами восставшими, И мы вблизи – не Каины, По сути ж, ими ставшие. Там и «Процесс шестнадцати» В Москве, в победном гуле, Где палачам – овации. А для героев – пули. Эпоха «Солидарности» – Расколотое зеркало: Объятия бездарностей Своих и Ярузельского. Очки его, что прятали Глаза, представил снова я... Каким ж, Боже, ядами Дышало время оное! Сегодня, впрочем, лучше ли? – И дерзости похожие, И горькие, колючие Ветра былые ожили. |
[1] (вернуться) Район в старой части Москвы.
|
|
|